Клиника «Амнезия»

– Хотел бы я знать, кто дал ей разрешение анатомировать животных? – возмущался он, ставя перед нами чугунную сковородку. – Знаете, если каждый начнет анатомировать первое встречное животное… Не нравится мне это дело. Есть в этом что-то такое неправильное.

– Что-то я вас плохо понимаю, – возразил я. – Что тут такого, ведь это же дохлый кит. Почему бы ей на нем немного не заработать? Или пусть, по-вашему, туша гниет себе в море?

– Я вам скажу, почему я против таких вещей. Потому что это неуважение к животным, – сказал Рей и ткнул в мою сторону кухонной лопаткой. – Вы, парни, думаете, что вы умные, а на самом деле ничего не знаете.

Фабиан в это время снова протирал лицо смоченными в спирте ватными тампонами. Это занятие со дня нашего приезда на побережье превратилось едва ли не в манию.

– Согласен, – объявил он, бросая в пустую пепельницу грязный комок ваты. – То, что она делает, – омерзительно.

– Чем сегодня будем заниматься? – спросил я.

– Я обещал Сол снова взять ее собой на поиски сокровищ, – ответил Фабиан, закуривая сигарету.

– И каким образом ты намерен найти новые «сокровища»? – съехидничал я. – Если не ошибаюсь, у тебя всего одна медалька.

– Вдруг сегодня нам попадутся настоящие сокровища? Или ты об этом не подумал? Насколько я понимаю, ты предпочел бы остаться здесь с этой чокнутой бабенкой.

– По крайней мере она не малолетка какая-нибудь, – еле слышно парировал я. Я опасался, что Рей может услышать наш разговор, так что моя реплика пропала втуне. Судя по всему, Фабиан даже не расслышал моих слов. Что, впрочем, не помешало ему одарить меня свирепым взглядом. Я залпом допил кофе и зашагал в направлении берега.

Опустившись на колени, Салли Лайтфут срезала массивным разделочным ножом гниющую китовую ворвань. Волосы высоко подвязаны банданой, на руках длиннющие резиновые перчатки синего цвета, чуть ли не до подмышек. Неподалеку расхаживали грифы, жадно набрасываясь на каждый новый кусок ворвани, который Салли отбрасывала в сторону. Время от времени какой-нибудь стервятник, набравшись смелости, вонзал клюв в тушу кита. Судя по всему, хищные птицы чувствовали себя вполне непринужденно в обществе Салли, видя в ней родственную душу.

– Они вас не боятся? – полюбопытствовал я.

– Абсолютно не боятся, – ответила она, даже не оглянувшись на меня и продолжая орудовать ножом. К блестящей от пота щеке прилип кусочек ворвани, на лоб, выбившись из-под банданы, выползла прядка волос. – Вообще-то они чрезвычайно бесцеремонны. Эти хищники мне ничуть не мешают, правда, я боюсь, как бы они вконец не обнаглели и не утащили уже вырезанные косточки. С них станется. Я сейчас занимаюсь хвостом, а там кости очень маленькие, так что за птицами нужен глаз да глаз.

Салли запястьем убрала со лба прядь волос, и я вновь обратил внимание на ее руку – один резиновый палец перчатки был пуст.

– Я как раз подбираюсь к тому месту, где можно отсечь хвост от туши. Потом я унесу его, чтобы в спокойной обстановке разделать на части, а остальное оставлю на берегу. По правде говоря, мне будет скучновато без грифов, я привыкла к их компании. Признайся, ты наверняка считаешь меня ненормальной? Эй, птичка! Не подходи близко!

Салли удалось отделить внушительный пласт мяса от массивной кости возле передней части хвоста, а вот отрезать сам хвост у нее пока не получалось. Я подошел ближе, думая ей помочь.

– Нет, не надо. Здесь грубая мужская сила не требуется. Я и так уже почти все сделала сама. Было бы в высшей степени неразумно взять в помощники юного монстра, который переломает киту позвоночник. Нет, как-нибудь обойдемся без посторонней помощи, тем более что гонорар причитается мне одной. Так что все придется делать самой. – Я отошел в сторону и собрался было вернуться в бар, но Салли остановила меня: – Это вовсе не значит, что тебе нельзя остаться возле меня. Можешь занимать меня разговорами, пока я работаю.

Я уселся на песок рядом с ней – так, чтобы ветер гнал прочь от меня тошнотворный запах дохлятины, и по возможности держась на безопасном расстоянии от грифов. Из бара вышли Фабиан и Сол и, бросая на ходу друг другу мяч, направились к скалам, над которыми возвышался загадочный купол. Фабиан курил первую утреннюю самокрутку. Я подумал, что у него хватит ума не предлагать травку Сол. Впрочем, она, должно быть, с раннего детства привыкла к запаху марихуаны. Было бы странно, если бы Рей не курил дурь. Пусть поступает как хочет, решил я. Внутренний голос подсказывал мне, что невмешательство стой стороны – самая мудрая политика. Я поговорю с ним позже. Будем надеяться, что с искателями сокровищ ничего не случится.

– Может, расскажешь мне, почему тебя зовут Салли Лайтфут? – поинтересовался я.

Моя собеседница немного отодвинулась назад и поморщилась, видимо, от гнилостного запаха, вырвавшего из полости китовой туши.