Клиника Мозга

На экране монитора, над столом, появилось изображение мозга Мариивановны. Оно было одинаково светлым, даже без привычных затемнений по краям мозговых извилин. Зато отчетливо была видна небольшая черная кляксочка между височной и затылочной частью.

— Вот он, — прикоснулся к кляксочке на экране доктор Атамбаев.

— Какой-то очень странной формы, — разглядывая картинку, задумчиво произнес Самсамыч.

— Может французский? У них все всегда экстравагантное, — чуть увеличил картинку доктор Атамбаев.

— Ладно. Достанем, посмотрим. — Самсамыч протянул руку в сторону операционной сестры, и та вложила в нее скальпель.

Прошло около часа и Самсамыч, аккуратно извлек из головы Мариивановны чип и рассмотрев его, держа пинцетом, протянул доктору Атамбаеву: «Ничего тебе не напоминает?».

— На комсомольский значок похож, — внимательно рассматривая чип, ответил доктор Атамбаев.

— А ты говорил французский, — усмехнулся Самсамыч.

— Это скорее китайский, — подошел к столу пластический хирург Гургеныч. — Они любители коммунистической символики.

— Ладно. Начинаем, вживлять отечественный, — и Самсамыч, положив комсомольский значок в лоток, снова склонился над головой Мариивановны.

После того, как операция была закончена и сестра наложила повязку на голову Мариивановны, а Самсамыч показал рукой Гургенычу, что надо поправить на ее лице.

— Все сделаем, в лучшем виде. Мама родная не узнает, — хохотнул Гургеныч. — А ты Самсамыч, иди отдыхай. Без тебя справимся.

Выйдя из операционной, Самсамыч спустился на второй этаж и заглянул в кабинет к Климовичу. Профессор и строгий, стояли склонившихся к монитору и, по-видимому, наблюдали за продолжением операции.

— Иди, иди. Свободен, — мельком взглянув на Самсамыча, замахал в его сторону рукой профессор.

В ординаторской, стоявшие на полу пакеты с подаренным дорогим алкоголем, занимали много места и Самсамыч сложил часть бутылок в два самых больших подарочных пакета и переодевшись, поехал в общежитие.

***

В прихожей наконец то горел свет. Груша купил и вкрутил новую лампочку. Из его комнаты, через дверь раздавались звуки работающего телевизора.

— Можно, войти, — Самсамыч ногой приоткрыл дверь и с облегчением поставил пакеты на пол, из которых раздался легкий стеклянный звон.

Груша сидел в трениках и майке за столом, на котором лежал большой, вяленый лещ.

— Вовремя ты, а я как раз ужинать собрался, — он одной рукой убрал пультом звук телевизора, а второй, взяв леща, постучал им о край стола. — А что там у вас в пакетах так интригующе зазвенело?

— Это тебе презент от моих пациентов. За то, что вытащил меня из тюрьмы. А то, кто бы тогда делал им операции.

— Ого, — Груша, выйдя из-за стола, вытащил из пакета бутылку и покрутил ее в руке.

— Это все твое. Потом еще принесу. А, что кроме леща, никакой другой еды нет?

— Могу, к ребятам сходить, тушенки одолжить.

— Нет, — передернул плечами Самсамыч. — Слышать про нее больше не могу. Значит так, — Он развернулся и открыл дверь. — У меня сегодня сложная операция была, и я пообедать не успел. Пошел я в магаз, куплю нормальной, гражданской еды.

Самсамыч вернулся через полчаса держа в руках полиэтиленовой пакет, набитый продуктами. Груша сидел за столом. Справа от него выстроились бутылки с красивыми иностранными этикетками. Слева лежали зеленые армейские фляжки. А сам он аккуратно, переливал элитный вискарь из бутылки во фляжку. На полу уже стояли две пустые бутылки.

— Что это ты делаешь, — Самсамыч подойдя к столу, поставил на стул пакет.

— Слушай. Бутылка разбиться может. Да и большие они все, литровые. Куда ее спрячешь. А тут к ремню фляжку прицепил и ходи, не нарушая армейского устава. — Не отрываясь от процесса переливания, деловито пояснил Груша.

— А как потом узнать, что пьешь? Фляжки же без этикеток.

— А солдатская смекалка, на что, — закончив переливать, хитро посмотрел на него Груша, а потом завернув крышку, повернул фляжку тыльной стороной и взяв со стола черный маркер, стал, поглядывая на пустую бутылку, переписывать с нее название на фляжку.

— Так, хорош. Сворачивай этот свой винзавод. Я есть хочу. Дико проголодался.

Груша, неохотно, явно процесс переливания ему нравился больше, составил бутылки на пол и перенес фляжки на диван, а Самсамыч вытащил из пакета сверток в промасленной бумаге и развернув, положил его на стол. Внутри, поблескивая золотистой корочкой, лежала приличного размера курица-гриль, от которой по комнате сразу пошел аппетитный аромат.

— Давай неси тарелки, — скомандовал Самсамыч, продолжая выкладывать из пакета пластиковые контейнеры с салатами, упаковки соусов и длинный французский багет.

— А, что вискарь, разве этим закусывают, — разглядывая продукты, с иронией поинтересовался Груша.

— И это спрашивает меня человек, который все подряд закусывает армейской тушенкой. Впрочем, я почему то, еще когда курицу брал, подумал, что ты задашь мне этот вопрос. И поэтому, — тут Самсамыч вытащил и поставил на стол пузатую бутылку красного вина с яркой, красочной этикеткой.

— Что это, — скептически посмотрел на бутылку Груша.