Клиника Сперанского

— Да кто ж его знает, — ответил «аскольд». — Ветка смыкается с метрополитеном.

— В метро есть ваш человек?

— Наши люди везде, — веско произнес «аскольд». — Не в свое дело суешь нос, начальник. Оторвут.

— Что скажешь ты? — повернулся Новиков к охраннику.

— Не знаю, — покосившись на «аскольда», ответил охранник.

Ясно, что боится, надо бы порасспрашивать одного.

— Ты знал, что системный блок может самоликвидироваться? — обратился Новиков к «аскольду».

— Озарение, — с вызовом ответил тот.

Ну да, интуиция и всё такое прочее. Можно было и самому догадаться, что просто так лакомый кусочек, то есть вожделенную информацию, будь она хоть трижды засекречена, заклятому врагу не оставят. Заклятому врагу под видом лакомого кусочка подсунут бомбу, чтоб, стало быть, ни рук, ни ног, ни проблем.

— Значит, так, — деловито сказал Новиков. — Адреса, явки, фамилии, всё, что тебе известно.

И рявкнул:

— Быстро!

— Ничего не знаю, — ответил «аскольд». — Пробирочный.

— Так всю жизнь в пробирке и жил? — с сочувствием сказал Новиков.

— Всю жизнь.

— И много вас таких, пробирочных?

— Полно.

— Так, ваньку валяет, — сказал Кузнецов, вставая и потягиваясь. — Что, Петро, валяет?

— А то, — ответил Петька. — Отпусти, начальник, а? Я больше не буду.

— Я-то отпущу, — произнес Кузнецов, — да вот эти ребята тебя в два счета отловят. Что делал у чекиста? Ничего. Как думаешь — поверят? А? Не знаешь. А я знаю — не поверят. Значит, что? Трансформация. Я вас всех отпущу, кормить еще дармоедов, но впереди трансформация, то есть дорога в никуда.

Крикнул: «Егор, со щипцами отбой», после чего продолжил, рассуждая:

— Что нам известно от Петра? От Петра нам известно, что папку Дударева он через нашего человека передал Сапрыкину. Также Петя сказал, что Петров главнее Маркела, а еще Петя хорошо знает Шубенкина. Далее, касательно пробирочного. Тебя как зовут: пробирочный или еще как? Ну, не хочешь, не говори. Итак, пробирочный сказал, что из подвала дома номер тринадцать, что в Газетном переулке, по железнодорожной ветке можно попасть на линию метрополитена, а также, что организация, членом которой он является, многочисленна и что их люди везде. Могу от себя добавить, что привлечены даже ответственные лица ФСБ, скажем Сапрыкин. Учитывая то, что член этой организации совсем недавно обстрелял здание МВД, а также жилище сотрудника ФСБ, то есть мое жилище, организация эта является преступной и, более того, террористической. Видите, какая неприятная картина складывается? Перейдем к охраннику. Охраняет он зарегистрированное как частное КБ предрпиятие, в котором тестируются и подгоняются под эталон экспериментальные образцы, клонируемые от ублюдка Аскольда Шубенкина. Также на предприятии производятся микрочипы-корректоры и настой аль-иксира, то есть философского камня, превращающие обычного Пупкина в универсального биоробота. Из этих биороботов формируется армия головорезов, полностью подчиненных приказам из центра. Сомневаюсь, что этот центр в Газетном переулке, скорее в Газетном ретранслятор, но учетная база, естественно, одинакова. Вот так, господа, и поэтому я вас, пожалуй, никуда не отпущу, даже Петьку. Не имею права.

— Посмотрим, — нахально сказал пробирочный…

За окном между тем стемнело, наконец-то наступил вечер. День сегодня был длинный-предлинный, столько всего произошло, не верилось, что утром еще он завтракал у Арабесковых. Вспомнив Катю, Новиков невольно улыбнулся и немедленно услышал:

— Радуется он, понимаешь ли. Такую кашу заварил и радуется.

Сказавший это Юрок разумеется шутил, но в словах его была доля правды: каша оказалась крутовата. Они втроем, то есть Кузнецов, Новиков и Егор, лопали на кухне бутерброды с молочной колбасой и пили чай. Комитетчики, до этого занимавшие кухню, перешли в комнату присматривать за задержанными, заодно врубили телевизор.

— Я, что ли, заварил? — парировал Новиков. — Но ты грамотно выступал, всё разложил по полочкам. Запомнил, что говорил-то?

— Компьютер, — Кузнецов постучал себя пальцем по лбу — всё, мол, уже занесено. — Сейчас вот перекушу и сяду составлять рапорт. Нет, вру, составлять будет Егор, а мы с тобой, Петрович, диктовать и поправлять. Не царское это дело — набирать текст.

Запиликал телефон, Кузнецов, дожевывая бутерброд, выслушал чью-то пламенную речь, сказал «Даже не верится» и положил трубку. Помолчал, переваривая услышанное, хмыкнул и произнес:

— А Плеваков-то выбил.

Глава 30. Хорошо у вас