Клиника

Боб хмыкнул, вальяжно уселся на металлический стул и отвинтил крышечку извлеченной из кармана серебристой фляги. Жадно присосался к ней, словно новорожденный ягненок к вымени. Дженни поставила жестянку на книжную полку и сделала еще одну самокрутку.

— Такое вроде только старики курят, — заметил Боб.

— Старики и нищие женщины.

— Ой, не начинай нести этот бред насчет нищеты! Я к тебе благосклонен, и ты прекрасно об этом знаешь. — Вытащив огромный носовой платок, Боб прочистил нос. — Ну и холодина здесь…

— Надо пожаловаться арендодателю, — усмехнулась Дженни.

— Очень смешно. Я же принес тебе обогреватель, забыла?

— Этой штукой и хомячью клетку не обогреешь, — возразила она, ткнув пальцем в маленький калорифер, и нервно затянулась.

Боб остановил на ней внимательный взгляд. Душ за стеной наконец выключили. Жилец, занявший ванную, почистил зубы и воспользовался дезодорантом — слышимость была отличная.

Дженни задолжала за комнату уже за три недели. Карикатуры шли не очень; оставалось лишь надеяться на продажу миниатюр на рождественских ярмарках, до открытия которых еще пара недель.

Боб запустил руку в коробку для обуви и извлек стопку газетных вырезок.

— Не смей…

Не обращая внимания на ее протесты, мужчина откинулся на спинку стула.

— Ты знаешь это место как никто. — Он ткнул пальцем в текст.

— И что? — осведомилась Дженни, обкусывая ноготь на пальце.

— Об этом я и хотел с тобой поговорить, а не выслушивать всякую чушь насчет дружков в пивной.

— О чем это ты? — Она нервно усмехнулась. — С чего тебя вдруг заинтересовал «Сосновый край»?

Боб сел прямо, сцепив руки на коленях. В тусклом свете комнаты белки его глаз казались желтыми и нездоровыми. Порой Дженни брала дрожь: вдруг он заболеет и умрет? Тогда ее вновь ждет улица… Боб махнул в сторону бесчисленных морских пейзажей.

— Ты ведь не собираешься жить в этой конуре вечно? Наверняка хочешь переехать на побережье?

— В Уитби, — выдохнула она название города своей мечты.

— Тогда сегодня — твой счастливый день. Дело в том, что я пытаюсь развивать свою империю недвижимости, но в последнее время уперся в глухую стену — уж извини за каламбур. Мне требуется твоя помощь. — Боб прищурился. — Заодно поправишь свое финансовое состояние. Полагаю, ты не в том положении, чтобы отказываться.

3

Доктор Кавендиш изучила аккуратно разложенные на столе фотографии шести женщин, приезжающих завтра в надежде изменить не только свою внешность, но и саму жизнь. Две подружки поедают мороженое, сидя в полосатых шезлонгах; вызывающе одетая женщина на вечеринке — сравнительно молодая, хотя признаки возраста уже налицо. Одинокая немолодая дама, запечатленная на мостике в Париже: вытянутое лицо, обвисшая кожа. Еще один снимок: девушка вполоборота к камере пьет газировку, прислонившись к трейлеру. Команда, прошедшая конкурс…

Ребекка не сомневалась, что программа даст им шанс реализовать свои мечты и надежды, но при одном условии: каждая из женщин должна была должным образом подготовиться и следовать ее плану. Через несколько недель они выйдут из клиники и помогут ей в качестве живой рекламы. За этой группой последуют другие.

Ребекка выдвинула ящик стола и, достав альбом, открыла его на чистой странице. Смазала клеем уголки снимков, приложила их к бумаге и слегка прижала.

Закончив, пролистала альбом и выдернула несколько фотокарточек. Старые снимки легли в ящик стола. Она бесстрастно взирала на лица бывших клиенток, не добившихся поставленной цели. Преждевременно состарившись на несколько лет из-за образа жизни или генетических особенностей, они так и не сумели вернуть себе молодость.

Достав ножницы, доктор Кавендиш быстрыми четкими движениями разрезала фотографии на куски. Не осталось ни лиц, ни фигур, лишь горка искромсанной бумаги. Клочки полетели в мусорную корзину. Доктор откинулась в кресле, положив руки на альбом, и медленно выдохнула. Ее взгляд не отрывался от тускло освещенной стоянки за окном. Ребекка тихо замурлыкала.

Тише, девочка, не плачь…

4