Клинки города ярости

– Думаешь, меня это остановит? С тобой я поговорю после того, как сожгу демона, – бесновался Мансур. Его огонь почти прорвал мою стену, как вдруг я ощутила едва уловимое движение на левой руке…

Змея исчезла. Она почти неслышно соскользнула в огонь и растворилась там на мгновенье, чтобы вырасти в прекрасную нагую девушку. Еще миг, и она вцепилась в горло Мансура когтистыми пальцами, оскалив неожиданно острые зубы.

– Не смей трогать Амаль. Ее тело – мое тело. Тронешь ее – я сожгу пещеру. И вас всех.

Мансур не знал, что Ювха не могла причинить вреда двенадцати волхатам, освободившим ее. Возможно, догадывался, но не знал наверняка, как не знал никто. Демоница открылась только мне.

– Ювха…

От неожиданности Мансур потушил пламя и, казалось, позабыл об Эрдэнэ. Он завороженно глазел на нагую девушку, чьи прелести прикрывали волны смоляных волос. Ее зубы уменьшались на глазах, схожесть с диким зверем исчезала. И лишь отсутствие пупка напоминало, что перед нами не человек, а демон-оборотень. Мансур, казалось, того и гляди падет ниц перед Ювхой, и та упивалась своей властью. Даже не читая ее мысли, я откуда-то знала об этом.

– Никогда не причиняй вреда Амаль, и тогда я послужу тебе, – произнесла Ювха. – И демона оставь в покое. Не было у них ничего. Надеюсь, мое слово для тебя значимее, чем слово влюбленной завистливой девки.

– Откуда ты так хорошо знаешь белоярский язык? – ошеломленно выдохнул Мансур.

– Откуда-откуда? Наслушалась речей твоей дочери. И почему-то во мне живет уверенность, что приличные девушки говорят не так.

Я хмыкнула и отвела взгляд, едва удерживая себя от порыва помочь Эрдэнэ. Пока что с его спасением прекрасно справлялась Ювха.

– Кажется, ты строил коварные планы и планировал что-то жестоко жечь? Я готова. Раз уж император испустил дух, можно и позабавиться.

С этими словами демоница всего на миг обернулась и… подумать только, подмигнула мне! Она знала мой план от начала до конца. И была готова отвлечь Мансура. А еще лишить империю запасов жгучей руды.

Глава 12 Клинок будущего императора

Амир

Я кое-как вскарабкался на нары и наконец позволил дрожащему телу сдаться. Боль прошивала грудь при каждом движении. Обожженная кожа натягивалась от любого шевеления, и, кажется, некоторые раны уже вновь начали кровоточить под повязками. Арив смазал их заживляющей мазью, но действовала она не сразу. Еще пару дней мне придется помучиться. Боль во всем теле – единственное, что не менялось и не заканчивалось.

Последние дни – я даже не знаю, сколько их прошло – надзиратели словно сошли с ума. Как и Арив… Он вызывал меня к себе чаще, чем когда-либо. Они готовили меня к чему-то. Я смутно помнил слова человека в черных одеждах о будущем императоре, но каждый раз, когда задумывался о них, воспоминание ускользало. Я не то чтобы хорошо помнил, как убил людей в заброшенном доме. Возможно, это всего лишь сон – один из тех, что терзали меня каждую ночь. Горящая комната и задушенные трупы сменялись пытками меня самого. Девица, в глазах которой полыхала ярость, мучила меня огнем снова и снова. Моя кожа плавилась, трескалась, словно глина, а девка хохотала как заведенная. Я просыпался в ярости и бессильно бил кулаком в стену, лишь бы выпустить злобу, но она не ослабевала. Встречи с Аривом делали меня злее и злее, я походил на клубок бесконечного гнева.

– Эй, Лихомор, ты как? – донесся осторожный голос Ветра. И раздался он так неожиданно, что гнев нашел выход в один миг.

Одним рывком я схватил соседа по нарам за горло и сдавил. Его глаза изумленно выпучились, а рука вцепилась мне в запястье. Ветер уже не мог тягаться со мной в силе – мое тело с каждой пыткой Арива крепло, несмотря на новые и новые раны. Я сжал сильнее, но заставил себя остановиться и огромным усилием воли разжал пальцы.

– Мог бы и словами сказать, что в порядке, – буркнул Ветер и поспешно забрался к себе на нижние нары.

На нас удивленно покосились несколько соседей, но, наткнувшись на мое злобное лицо, отвели взгляды. Я в который раз подивился человечности Ветра, в то время как остальные напоминали, скорее, оболочки от людей. Так же можно было назвать и меня. Оболочка от человека, наполненная гневом. Но Ветер не разучился улыбаться и проявлять заботу даже под пытками. Я бы поразмышлял над этим, если бы мог размышлять о чем-то дольше минуты. Вскоре сон сморил мое измученное тело.

Звон колокола помог выбраться из очередной пытки, в которой звучал по-отечески заботливый голос Арива. Я горел от гнева и вновь ударил кулаком в стену, а потом еще и еще. Когда костяшки взорвались болью, а кожа счесалась до крови, напряжение поутихло, но не исчезло. Ветер благоразумно не лез ко мне, да и никто не лез.

На тренировке я едва не свернул шею сопернику, но очередной удар плетью по спине спас слабака от смерти. Мой рык разнесся по залу и ошеломил даже меня самого, не то что надзирателя. Еще миг, и я бы бросился на ублюдка с плетью. Желание запихать ее ему в задницу, да поглубже, застило разум. Надзиратель, кажется, даже испугался.