Клинки императора

Она сидела на краю своей койки, свесив ноги и расчесывая пальцами спутанные пряди своей огненной гривы. Легкая ночная рубашка, в которой она спала, ничуть не скрывала волнующие изгибы ее грудей, и Валин смущенно отвел взгляд. Для кеттрал в женском теле не было никакой тайны. Они восемь лет ели, спали, плавали и сидели на толчке рядом друг с другом. «Лучше привыкайте сразу, – наставлял их Фейн. – От вас будет мало проку в бою, если вы будете пялиться на задницу соседнего солдата». И Валин действительно привык, однако с момента своего прибытия на острова он все-таки жил в мужском бараке, и теперь его несколько отвлекало, когда, входя в спальную комнату, заставал там Гвенну или Анник без штанов или полуодетыми. Он зажмурился и поднес руку ко лбу, надеясь, что Гвенна ничего не заметила. Если он станет глазеть на ее груди, это ничуть не поможет его крылу, и кроме того, в этом было некоторое предательство по отношению к Ха Лин.

«Идиот! – ругнул он себя. – У тебя с Лин почти ничего и не было, а Гвенна скорее выпустит тебе кишки, чем поцелует».

Все это было верно, однако он чувствовал себя виноватым.

Гвенна тем временем продолжала допекать Лейта:

– Может быть, наш царственный предводитель поручит мне сегодня заправить твою кроватку? Ручаюсь, я смогла бы придумать что-нибудь такое, что точно поднимет тебя с утра!

– Какая же ты злая сука! – простонал Лейт, переваливаясь на спину. – И почему Раллен не назначил в наше крыло Гента?

– Потому что Гент способен на что-либо не больше чем сифилитическая шлюха! По крайней мере, если тебя взорву я, ты можешь быть уверен, что я действительно хотела это сделать!

– Что-что? – переспросил пилот. – В смысле, как в прошлый раз?

– В прошлый раз тебя не должно было быть на мосту, идиот!

– Ваши препирательства нисколько не помогают делу, – тихо заметил Талал. Он сидел на своей койке, зашнуровывая ботинки.

– Какому делу? – парировал Лейт. – Моему сну они точно не помогают!

– И хорошо, – вмешался Валин, не дожидаясь, пока их свара разгорится снова. – Нам сегодня многое предстоит сделать, а времени у нас в обрез.

Строго говоря, ему следовало придержать эту информацию до совещания, но они все равно ничего не делали по расписанию. «Почему бы не начать прямо сейчас?» – подумал он.

– Что именно? – спросила Анник.

Она уже отложила лук в сторону и теперь рассматривала оперение своих стрел. И не потрудилась поднять голову, когда Валин повернулся к ней.

– Сброс бочонка, – ответил он.

– О, помилуй Шаэль! – простонала Гвенна. – Опять?

– Ну-ну, – сказал Лейт, наконец-то садясь на кровати и рассеянно ковыряясь пальцем в зубах. – Похоже, я обойдусь сегодня без синяков.

– Тебе хорошо, – отозвалась Гвенна. – Тем, кого сбрасывают, приходится хуже, чем тому, кто летает.

– Другие крылья прекратили отрабатывать сброс бочонка неделю назад, – бесстрастно заметила Анник.

– Ну, а мы не прекратили, – ответил Валин с большей горячностью, чем намеревался.

– Кто руководитель? – спросил Талал.

– Только не Фейн! – простонал Лейт со своей койки. – Пускай на этот раз будет не Фейн!

– Сегодняшней тренировкой будет руководить Блоха, – сообщил Валин, стараясь говорить ровным тоном.

В комнате воцарилось молчание. Солдаты настороженно переглядывались.

– Ну что ж, – в конце концов хмыкнула Гвенна, спрыгивая с кровати и устремляя на Валина взгляд своих зеленых глаз. – Сегодня, о наш прославленный командир, нам предоставляется хороший повод наконец начать делать все как надо.

* * *

«По крайней мере сегодня солнечно», – подумал Валин, закрывая глаза и откидываясь назад в своей кожаной упряжи. Ветер трепал его волосы и одежду; казалось, еще чуть-чуть – и он оторвет его от когтей Суант-ры, а волны воздуха от медленных, могучих взмахов огромных крыльев птицы мягко, но сильно обдавали его сверху.

Проведя восемь лет на островах, Валин до сих пор изумлялся мощи и грации кеттралов. Если бы не было кеттралов, не было бы и кеттрал. Эти создания могли покрывать расстояния быстрее, чем любая лошадь, быстрее, чем трехсотвесельная галера, взмывать над неприступными стенами, как если бы они были всего лишь черточками, нацарапанными на земле, приземляться на башни и отрываться от любой погони за считаные минуты. При необходимости птица и сама могла драться, разрывая когтями и клювом плоть и доспехи противника, словно гнилые тряпки.