Клинки императора

– Я не приму этого! – упиралась Адер, повысив голос, чтобы перекрыть растущий гул толпы. – Я не принимаю этот суд!

– Ты, должно быть, забыла, женщина, – отозвался Уиниан язвительно, с презрением, – что ты не богиня! Твоя семья правила так долго, что вы стали требовать слишком многого.

– Я требую повиновения закону! – яростно ответила Адер.

Однако кто-то уже взял ее за плечо, мягко, но настойчиво увлекая назад. Она попыталась вырваться, однако ей было не по силам сопротивляться державшей ее руке. В припадке гнева она развернулась к наглецу.

– Отпустите меня! Я принцесса линии Малкенианов и Главный министр финансов…

– …и притом не очень умный, если вы думаете, что можете здесь что-либо изменить, – вполголоса отвечал ил Торнья, тихо, но твердо. Удерживающая ее рука казалась сделанной из стали. – Сейчас не время, Адер.

– Другого времени не будет! – выкрикнула она. – Сейчас или никогда!

Она забилась в железной хватке кенаранга; высвободиться ей не удалось, но она смогла снова повернуться лицом к Уиниану. Тысяча глаз неотрывно смотрели на нее, тысяча глоток что-то ревели и вопили, но она не слышала.

– Я требую твоей жизни! – завопила она, обращаясь к жрецу. – Я требую твоей жизни в расплату за жизнь моего отца!

– Ваши требования ничего не значат, – спокойно отвечал он. – Вы здесь не властны.

И затем он повернулся и вступил в поток света.

Уиниан IV, Верховный жрец Интарры, человек, убивший императора и отнявший у нее отца, не занялся пламенем. Даже самый воздух вокруг него казался жидкой струей светоносного жара, и однако жрец всего лишь распростер руки и подставил лицо под сияющий поток, словно под теплый дождик, позволяя ему омыть себя с ног до головы. Целую вечность он стоял так, потом наконец сделал шаг вперед и вышел из-под лучей.

«Невозможно! – думала Адер, обмякая в руках ил Торньи. – Это попросту невозможно!»

– Кто-то убил Санлитуна уй-Малкениана, – провозгласил Уиниан; торжество явно читалось на его лице, – но это был не я. Богиня Интарра подтвердила, что я не запятнан этим грехом, так же как некогда подтвердила невиновность Анлатуна Благочестивого. Те же, кто стремился меня унизить… – он подчеркнуто перевел взгляд с Ран ил Торньи на Адер, – сами оказались остановлены и посрамлены. Мне остается лишь молиться нашей Владычице Света, чтобы они запомнили преподанный им урок до грядущих темных дней!

20

Лучи утреннего солнца лились сквозь окна, яркие и безжалостные. Валин со стоном поднес руку к глазам, пытаясь защитить их от этого сияния. Вся комната была белой: белые стены, белый потолок, даже широкие сосновые доски пола были вычищены, выскоблены и выщелочены столько раз, что совершенно лишились какого-либо цвета. В воздухе стоял запах крепкого алкоголя, который кеттрал использовали для стерилизации ран, и травяных отваров, которыми они пропитывали повязки после того, как раны были вычищены. Валин предпочел бы передвинуть кровать в прохладную тень на другом конце комнаты, но Вильтон Рен, дежурный медик, дал ему строжайшие инструкции насчет того, чтобы лежать спокойно и неподвижно. Инструкции, которые он бы с радостью игнорировал, если бы не острое копье боли, пронзавшее его грудную клетку каждый раз когда он пытался хотя бы шевельнуться.

По словам Рена, его принесли сюда, вытащили стрелу, зашили и перевязали рану, и все это время он пребывал без сознания. Когда спустя сутки он наконец очнулся, его первая мысль была не о пробитом плече и не о той, что выпустила стрелу. Его первая мысль была о Ха Лин. Что бы там ни произошло на стрельбище, он остался жив; но у него не было той же уверенности относительно Лин, ведь она должна была встретиться. Полдюжины раз Валин пытался выбраться из кровати; при последней попытке ему даже удалось добраться до двери, прежде чем он потерял сознание. Там его и нашел Рен.

– Послушай-ка, – прорычал тот, поднимая его с пола и возвращая обратно на койку. – Я здешний медик, так? Кто-то сломал руку – он приходит ко мне. Выбили глаз – приходит ко мне. Разбил свою дурную голову во время сброса бочонка – его приносят ко мне. Если бы с твоей подругой что-то случилось, я бы об этом знал.

Он окинул Валина оценивающим взглядом.

– В общем так: либо ты лежишь на своей Шаэлем клятой койке сам, либо я могу достать кусок хорошей веревки и привязать тебя к ней. Решать тебе.

Хотя Рену уже давно перевалило за пятый десяток и половину своей жизни он не вылезал из лазарета, шея у него была как у быка, руки толще, чем Валиновы ноги, и по выражению его изрезанного шрамами лица было видно, что он с радостью изобьет своего пациента до полусмерти, чтобы иметь возможность его вылечить. Тем не менее, несмотря на грубость тона, слова медика успокоили Валина. Карш был маленьким островом. Если бы Лин действительно попала в переделку, эта новость быстро добралась бы сюда.