Клинки кардинала

Во-вторых, вечером того же дня в Монтдидье произошла торжественная встреча с кортежами двух королев, а стало быть – и встреча Анны Австрийской с герцогом Бэкингемом. И пусть прошла она в присутствии большого количества придворных, от де Бреку не укрылось, какими взглядами одаривают друг друга эти двое. «Вожделение савояра» продолжало действовать на англичанина, заклятие не сумели обнаружить и снять приглядывающие за Бэкингемом Иные, и барон в очередной раз восхитился тонкой работой Лепорелло. Первый министр и первый дамский угодник Англии по-прежнему сходил с ума от страсти к королеве, но что еще важнее – ответные взгляды Анны теперь тоже становились менее скромными. Было похоже, что на нее все-таки произвел впечатление этот дворянин из Альбиона, а столь откровенное обожание с его стороны заставило всерьез задуматься о кандидатуре Бэкингема в том деле, о котором Анна вела речь в переписке со своей подружкой. Кого бы ни рассматривала мадам де Шеврез на роль любовника королевы, внезапно возникший вариант перекрывал все самые смелые мечты. И пусть Мари де Роган была приписана к свите принцессы Генриетты и не могла много времени проводить с Анной, де Бреку не сомневался, что в нужный момент она невольно посодействует в том, чтобы устроить тайное свидание королевы и герцога.

Теперь барон предельно ясно представлял себе замысел Ришелье. Ничто не могло скомпрометировать королеву больше, чем измена с напыщенным повесой. Несмотря на то что Людовик не любил свою жену, он, как и любой самовлюбленный муж, был чрезвычайно ревнив и подозрителен. Сама мысль о том, что Анна может пустить в спальню постороннего мужчину, вызывала приступы ярости. А ведь испанка доселе не давала ни малейшего повода усомниться в своей христианской добродетели! Что же произойдет, если придворные застанут королеву в непристойной ситуации, да еще и в обществе известного волокиты и развратника, да еще и англичанина-протестанта? Разумеется, об этом тут же будет доложено королю. Разумеется, молва разнесет эту весть от Пикардии до Лангедока. А далее возможны всего два варианта: либо Людовик отправит Анну в монастырь замаливать сей грех до конца ее дней, либо же он обратится к папе римскому с прошением аннулировать брак с королевой, уличенной в прелюбодеянии. Если же Анна в ближайшее время объявит, что ждет ребенка, у короля будут все основания не признавать его своим.

Таким образом, самолично (а вернее, руками де Бреку) подталкивая свою бывшую воспитанницу в объятия Бэкингема, Ришелье раз и навсегда избавлялся от угрозы со стороны молодой королевы: что бы ни произошло с королем, регентства ей не видать. Несомненно, способ кардиналом был выбран жестокий и даже в какой-то мере недостойный – если бы не тот факт, что Анна Австрийская первая додумалась, как ей следует подстраховаться на случай смертельной болезни или кончины супруга.

Но для окончательного осуществления замысла кардинала необходимо было устроить встречу Анны и Джорджа Вильерса.

Это предстоящее свидание барон не хотел откладывать до Булони: в последний день могло случиться всякое, а де Бреку не мог позволить себе провалить единственную попытку. Поэтому в качестве места, где влюбленным непременно нужно было бы встретиться наедине, он избрал Амьен. Если вдруг по каким-то причинам свидание там сорвется – останется возможность исправить эту оплошность во время следующей остановки. К тому же именно в Амьене эскорт должны были нагнать Лёлю и Малыш, а лишние глаза и клыки в таком деле уж точно не помешают.

Проблемой, от которой не знаешь, чего ожидать, оставался Ля Мюрэн. Стало ли ему известно об обнаруженной при помощи вампира воронке проклятия, де Бреку не интересовался, да и вряд ли это известие могло произвести на дозорного должное впечатление. Раз уж Светлый не считал недавние заслуги барона и его отряда достаточным поводом, чтобы прекратить преследование, то и забота о благополучии короля Франции вряд ли произвела на него какое-либо впечатление. Тем не менее после Компьена Ля Мюрэн притих. Не покинул эскорт принцессы, не перестал попадаться на глаза, но встреч, подобных той, что произошла посреди ночи в Стене, больше не искал и вообще усиленно делал вид, что не замечает де Бреку и Беатрис.

Теперь оставалось вывести из игры королеву-мать: в отсутствие короля и кардинала (или, если угодно, кардинала и короля) она являлась той властью, распоряжений которой не осмелится нарушить даже Анна. И если Марии Медичи взбредет в голову ограничить общение молодой королевы с английскими послами или отправить ее в Фонтенбло вслед за Людовиком, задание де Бреку снова окажется под угрозой.