Клинок без ржавчины

Чуть поодаль, у поворота тропы, стоял пожилой человек в черкеске и держал перед собой высокую белую рейку с черными полосками. Возле самой треноги на плоском камне сидел старый Антай, — казалось, будто он дремлет и ничего не видит и не слышит, но Майя хорошо знала хитрую повадку старика, ее не могли обмануть его закрытые глаза. Сейчас он поднимет голову и скажет: «Эй, девушка, неужто зеленых ниток не хватило? У тебя на левом рукаве два черных крестика. Никуда это не годится, дочка»! А ведь, правда, не хватило зеленых ниток вышивальщице. И, конечно, он сюда не дремать пришел, наш старый Антай. Значит, тут что-то очень интересное происходит. А что? Майе не понятно: на фотографов эти люди в казенных картузах не похожи. Ну, а раз Майе что-то непонятно и неизвестно, она уже не в силах пройти мимо.

— Эй, что вы там делаете? — не утерпела Майя.

— Дорогу прокладываем, барышня, — с готовностью ответил рыжеусый техник.

— Дорогу? А это разве не дорога? — искренне удивилась она.

— Это овечья тропа, барышня. А мы такую дорогу построим… широкую, гладкую, чтобы приехать на фаэтоне и похитить тебя, красавица.

— А ты присылай сватов. Может, я и пешком пойду за тобой.

Молодые люди рассмеялись.

— Ну, братец, кинем жребий, кто будет сватом, кто женихом, — сказал рыжеусый техник своему товарищу.

— Кидайте, — сказала Майя — а я пока посмотрю в вашу подзорную трубу. — И не дожидаясь разрешения, она вскарабкалась наверх и приникла глазом к нивелиру.

— Ой, боже, чья это коза? Она рубаху стянула с веревки… Дядя Антай, посмотри!

Антай не спеша подошел к треноге.

— Пропала у нашего Лазаря новая рубаха, — сказал он огорченно и, старательно вытерев ладони о ноговицы, обеими руками взялся за треногу, пытаясь ее повернуть в сторону Лашарского ледника.

— Не смей трогать, — заорал на него рыжеусый, — с точки собьешь.

— На старших здесь не кричат, Гоги, — послышался чей-то громкий властный голос, и Майя, повернув голову, увидела, как из мелкорослого орешника вышел почти совсем седой человек в кожаной желтой куртке и в желтых зашнурованных до колен сапогах. В руках у него была записная книжка.

Майя подивилась тому, как легко, словно горец-охотник, камушка не сдвинув с места, ни разу не скользнув, спускался по склону этот седой горожанин. Но когда он подошел ближе, Майя увидела совсем еще не старое, красивое и спокойно-строгое лицо. У молодого священника, служившего молебен в Алавердском храме, оно было такое же красивое и строгое.

— Здравствуйте, я инженер Варден Бакурадзе, — сказал он и так приветливо улыбнулся Майе, будто долго и повсюду искал ее и вот, к радости своей, наконец нашел.

«Хороший человек, — подумала Майя и почувствовала, что краснеет. — Хоть бы не заметил», — испугалась она, но Бакурадзе уже повернулся к Антаю:

— Вы извините, пожалуйста, моего помощника, — сказал он. — Хотите еще посмотреть — смотрите.

— Хорошая штука, — со сдержанным восхищением сказал Антай. — Не продадите? Десять овец дам.

— Зачем тебе? — удивился Бакурадзе.

— Будь у меня такая труба, ни один тур от меня не уйдет.

— Сейчас не могу, дорогой охотник. А вот построим дорогу, подарю тебе эту трубку… Овец мне твоих не нужно.

— Да, дорога — большое счастье, — сказал Антай. — А то ведь как живем! Годами не видим людей из долины. Не знаем, что делается на свете. Спросите у Майи, какой царь сидит сейчас на троне, — не скажет.

— А вот скажу! Николай Второй. Я еще египетскую царицу Клеопатру знаю, — похвасталась она. — Хотите, расскажу, как она умерла…

— Потом, милая барышня, потом расскажете. А сейчас я должен поговорить с этими людьми, — сказал Бакурадзе и сбежал с косогора. Майя обернулась: по мостику гуськом пробирались Тома Джапаридзе и его подмастерья. В руках у резчиков были топоры, а на плече у Тома покачивалась и тихонько позванивала большая продольная пила.

— Надеюсь, вы не в лес идете, — сказал Бакурадзе.

— В лес, куда же еще! — удивился Тома.

— А разве старшина не зачитал вам вчера бумагу?

— Какую бумагу?

— Из канцелярии наместника. Все здешние леса правительство продало английской фирме. За каждое срубленное дерево я буду строго наказывать.

— Продали? Вы о чем говорите, господин… Божий лес продали? — Замер на месте Тома и даже пила на его плече перестала звенеть.

Бакурадзе сказал правду: одна старая английская фирма затратила немало денег и усилий, чтобы получить концессию в Грузии на ценнейшую древесину. Красный негной давно исчез в Западной Европе, а из него в Англии строили самые дорогие быстроходные яхты.

Яхты?! Майя не знала, что это такое, она, как и многие орбельцы, никогда не видела моря. И бог с ним… Но что будет с отцом? И с нами что будет? Она повернулась к Антаю и сказала с горечью:

— А ты говорил, что дорога — большое счастье. Вот построят они дорогу, увезут наш лес, что ты тогда скажешь, дядя Антай.

— А это мы еще посмотрим, как они построят дорогу, — сказал Антай. — Это еще у нас надо спросить…

(Конец первой части)

Мцхета,

1968

Горийская повесть Перевод Б. Корнеева

1