Клинок Богини, гость и раб

Его глаза загорелись совсем недобрым и незнакомым Бансабире огнем. В отличие от того же Сагромаха, Бансабира отлично видела в полумраке и темноте, и сейчас весь облик тана выдавал кровожадное безумие.

– Бестия Яса… Это действительно ты? – раздался характерный присвист, с которым заточенная сталь покидает ножны. Сцира испуганно взглянула на лезвие, стараясь отползти от надвигающегося тана. – Скажи, сожалеешь ли ты об убийстве моего отца, Красная дрянь?

Алая судорожно сжалась – сколько к смерти ни готовься, не каждому хватает мужества взглянуть ей в глаза. Взмокла, неотрывно глядя на клинок. На фоне ее побелевшего лица волосы казались бордовыми.

Бансабира склонилась над бумагами. Не то чтобы она читала – просто не хотела мешать «уединению» тех двоих.

– Как хорошо, что ты без языка. – Маатхас был совсем близко. – Я могу придумать за тебя любой ответ, сука. И что бы ты ни ответила – «да» или «нет» – это будет ложь.

Удар был молниеносным. Раздался громкий неприятный звук: темно-рыжая с красноватым голова откатилась в сторону. Маатхас замер, крепко сжимая меч.

– Я надеялась, что ваше решение будет именно таким.

– Как? – хрипло спросил Маатхас, глядя пустыми глазами на изливающуюся кровью танин.

– Не имеет значения, как она попалась мне в руки. – Бану предпочла уйти от ответа.

Маатхас как-то яростно затряс головой, будто Бансабира доказывала не в меру фанатичному жрецу Праматери, что души живут один раз.

– Как? – просто повторил он.

– Вот что. – Бану приблизилась к мужчине, положив одну руку ему на плечо, а другую на сжимавшие клинок пальцы. Сагромах опять вздрогнул от прикосновения. – Вы немного не в себе. Давайте доведем дело до конца, а потом поговорим. Раду!

Дверь отворилась, телохранитель вошел.

– Он здесь.

– Хорошо, спасибо.

В комнату вошел мужчина. Наконец-то он сбрил усы и стал не так безбожно похож на Одхана.

– Здравствуй, Ул, – приветствовала Бану.

– Благослови вас Праматерь, танша. – Ул боялся поднимать на Бану глаза.

– Ответь, ты осознал меру своего преступления, несмотря на светлые помыслы, что тобой двигали? – спросила женщина.

– Несомненно! – Ул повалился на колени, кажется, вовсе не замечая Маатхаса. – Умоляю, позвольте мне доказать свою преданность!

– Я рада, что ты оценил дарованную тебе жизнь.

Бансабира стянула с кровати покрывало и прошла в угол, где валялась голова Сциры. Завернув в ткань «трофей», женщина велела:

– Коль уж ты так горишь желанием исправиться и снова оказаться подле меня, для начала приберись. Раду поможет тебе избавиться от тела. Когда закончишь, приходи в покои тана Маатхаса, я буду ждать там.

Ул кивнул, отлично уловив тон ситуации, в которой нельзя задавать вопросы.

– Полагаюсь на тебя, – держа многократно обмотанную кровоточащую голову, Бану покинула комнату, под руку уволакивая Маатхаса.

– Как? – вновь спросил Маатхас, убрав наконец меч в ножны. На этот раз голос звучал осмысленнее. Бансабира прошла внутрь комнаты и села в ближайшее кресло. Тан замер у двери, потом обернулся и опять спросил: – Как я могу отблагодарить вас за такой подарок? – посмотрел он на женщину прямо.

Пришел в себя, поняла Бану.

– Ну, обычно подарки не предполагают благодарности, – отозвалась танша. Маатхаса это нисколько не удовлетворило. – Помните о нем.

– Этого мало.

– Тогда не забудьте об обещании отомстить Шаутам и за мою мать тоже.

– Этого тоже недостаточно. К тому же вы имеете все шансы отомстить им сами. Вы уже начали вершить месть – сегодняшним подарком.

– В таком случае предложите что-нибудь сами, – пожала плечами Бану.

Маатхас усмехнулся совсем не так, как обычно, – неестественно, надломанно.

– Знаете, – наконец он тоже прошел в глубь комнаты и сел. – Будь вы из лаванов, водной дочерью Сабира или племянницей, я бы, ей-богу, предложил вам брак, и вы бы в мгновение ока вознеслись над всем сословием законоведов или дальних родичей, став тану. Но вы уже тану, а я, увы, не раман и не ахрамад, чтобы вознести вас еще выше. Главным богатеем страны меня тоже не назовешь, так что, если подумать, мне просто нечего вам дать.

«Ошибаешься…» – Уголок Бансабировых губ пополз вверх. Совсем немножко.

– Только дураки, тан, полагают, что от всего можно откупиться деньгами и титулами. А вы – один из умнейших мужчин, которых я встречала. Не отказывайте мне помнить об этой услуге.

Маатхас вздохнул, вздрогнув в душе. Отбросив сомнения, подошел к Бану, встал на колено, взял ее руку двумя своими и, невзирая на легкое сопротивление, поцеловал.

– Спасибо вам, тану, – коснулся тыльной стороны ладони лбом.

– Ну будет вам, – усмехнулась танша. – Я ведь предупреждала, чтобы вы не надеялись на близость.

Прижавшись к ее руке плотнее, Сагромах захохотал. Потом с трудом поднял голову, посмотрев на совсем еще юную женщину.

– Неужели вы тоже боитесь гнева батюшки на сей счет? – шутливо спросил он.

– Увы, – игриво пожала плечами Бану, с улыбкой взглянув в пол.

Маатхас, проследив этот взгляд, недосчитался удара в груди, но встал. Как раз вовремя – в дверь постучали.

– Это Ул, – проговорил тихий голос. Бану глянула на тана. «Он мне нужен», – прочел Сагромах и велел войти.