Клинок инквизиции

Оборотень выгнулся, засучил ногами: подступала агония. При этом морда его оставалась странно неподвижной – ни кровавой пены из пасти, ни болезненного оскала.

– Как он ответит? – резонно заметил подошедший Энгель. – Он же волк.

– Не волк, – Дан схватил вервольфа за уши, дернул, стянул искусно сделанную звериную маску, открывая изможденное лицо с крупным горбатым носом.

Перед ним лежал брат Готфрид – наставник ученической казармы и верный воин инквизиции, истовый христианин. Из угла рта стекала струйка крови, белесые глаза стремительно заволакивала мутная пелена. Он тянул к Дану дрожащую руку, силился что-то сказать, но из горла рвался лишь предсмертный хрип. Дан подхватил его за плечи, приподнял:

– Где сестра Агна? Что ты с ней сделал?

– Во имя бога моего… – вытолкнул брат Готфрид вместе со сгустком крови. – Поздно… Ты ничего не узнаешь…

Он дернулся в последний раз и обмяк.

– Значит, Одильхен мертва, – тяжело уронил Андреас.

– Нет, – Дан не хотел верить. – Он этого не сказал. Мы будем искать ее.

Энгель крутил головой:

– А где девка-то? Только что здесь была.

Девушка нашлась возле стены, окружавшей дом фон Гейкингов. Сидела, прислонившись спиной к камню, закрыв лицо ладонями, и плакала навзрыд. Дан подошел к ней, отвел руки: синяков на шее не было, вервольф почему-то изменил почерк.

– Мы доблестные спасители прекрасных юных дев, – гордо констатировал Андреас. – Только вот как с нею теперь поступить?

В свете последних событий отправить девчонку в ратушу было бы равносильно убийству. Хорошо если брат Готфрид изображал вервольфа по собственной инициативе, но Дану в это не очень верилось. Возвращать несостоявшуюся жертву домой тоже не стоило.

– Я знаю выход, дорогие друзья, – радостно провозгласил Андреас.

Он подхватил девушку под локоть, поднял и завел в ворота. Вскоре вернулся, доложил:

– Пристроил служанкой к матушке. Дворецкий спросонья ничего не понял, ну да оно к лучшему.

– Получается, не было никакого вервольфа? – Энгель поднял перчатку, на которой были укреплены стальные лезвия, покрытые пятнами крови. – Всех убил ряженый безумец? А вот и его когти.

– А укусы? – не верил Андреас. – Чем же он кусал девушек? На телах отпечатки зубов зверя, человек на такое неспособен.

Дан обшарил плащ наставника, ничего не нашел. Перевернул тело – на поясе сзади болтался непонятный механизм. Сначала он принял это за капкан, покрутил в руках – штука представляла собой металлическую имитацию огромных звериных челюстей, которые сжимались и разжимались с помощью рукоятей, на манер садовых ножниц.

– Вот этим он и кусал, – Дан поднял устройство, показал товарищам.

– Но зачем такие сложности? – недоумевал Энгель. – Ладно, он приносил жертвы или просто любил убивать. К чему наряжаться вервольфом?

– Дабы запутать стражу, дорогой друг, – пояснил Андреас. – А еще утопить в ужасе Равенсбург. Согласись, обычный душегуб не так страшен, как дьявольская тварь. А маска хороша, – он разглядывал оскаленную волчью пасть. – Сделана из головы настоящего волка, вместо глаз – желтое стекло.

– Ладно, – Энгель пожал плечами. – Благодарение богу, все кончилось. Немного подумав, он взмахнул мечом, в один удар отсек брату Готфриду голову, пояснил смущенно: – На всякий случай…

– Ничего не кончилось, – пробормотал Ганс. – Плохо будет…

Дан был с ним согласен. Если вспомнить, что завтра – ночь накануне Дня Всех Святых… Он не был уверен, что поимкой вервольфа и спасением последней жертвы сумел предотвратить беду. Еще настораживала невозмутимость Сенкевича, лицо его сейчас представляло собой, что называется, «покерфейс» – совершенно отстраненное и без всякого выражения.

– Ну что, сами в ратушу понесем или Волдо с инквизиторами позовем? – спросил Энгель.

– Да уж невредно будет спросить брата Якова и брата Генриха, знали ли они о милых шалостях нашего наставника, – зло проговорил Андреас.

Дан молчал. Его грызла одна мысль: что-то здесь не так. Вервольфа видела куча народу, неужели никто не заметил подделки? Да, понятно: парализующий страх, ночь, плохое освещение или вообще темнота. Но сам он отлично помнил первую встречу с оборотнем, лязг его челюстей, когти на покрытых шерстью лапах… Нет, он готов был прозакладывать собственную голову: та тварь была другой. И Настя сказала, что это был зверь, не человек. Подруге можно верить, она не теряет наблюдательности даже в самых сложных ситуациях. А значит, где-то до сих пор бродит настоящий вервольф.

По улице разнеслись тяжелые шаги и бряцание доспеха: из переулка вышел отряд из пятерых ближних во главе с Волдо.

– Хорошо, самим труп тащить не придется, – обрадовался Энгель.

Волдо подошел, поднял факел, оглядел мертвого брата Генриха. Не поднимая глаз на Дана, жестко произнес:

– Именем господа вы все арестованы и должны быть препровождены в тюрьму для расследования святой инквизиции.