Клинок инквизиции

Следом Дана двинули в солнечное сплетение, он резко выдохнул и согнулся. Над головой что-то просвистело, раздался душераздирающий визг. Хватая ртом воздух, Дан выпрямился. В стене, на уровне его лица, дрожал тяжелый кухонный нож – настоящий тесак. По всему полу раскатились капустные кочаны, почему-то напоминая сейчас отрубленные головы. Возле стола Энгель боролся с девушкой, та вырывалась с неожиданной для женщины силой, скалилась и выла, словно сказочная баньши. Две другие дочери пропали. Наконец Энгель с силой врезал барышне в челюсть, девица обмякла и опустилась на пол.

– Смотреть надо по сторонам, – сердито сказал встрепанный Энгель, сжимая и разжимая кулак. – Тебе чуть полголовы не снесли. Уж прости, ничего другого я не придумал…

– Придумай теперь, что с этими делать…

Дан указал на стол, из-под него стремительно, как змея, прянула синеватая, с длинными когтями тощая рука, вцепилась в штанину Энгеля. Тот пошатнулся и едва не упал. Дан быстро наступил на уродливую лапу, надавил всем весом, переламывая кость. Ведьма взвыла, ослабила хватку.

– Спасибо, – буркнул Энгель.

– Один – один, – непонятно для него ответил Дан.

Они одновременно шагнули к столу, перевернули и тут же отступили. То, что выползло из-под него, уже ничем не напоминало молоденьких миловидных селянок. Две омерзительные твари с черными лицами зашипели, поползли вперед, щеря игольчатые зубы.

Недолго думая, Дан саданул ногой в лицо одной из ведьм. Угрызений совести он уже не испытывал: перед ним была не женщина, вообще не человек. Существо заверещало, вскочило и бросилось на него, но остановилось, увидев приставленное к груди острие меча. Энгель лупил по зубам вторую тварь, та визжала, но сдаваться не собиралась, норовила укусить.

Ведьма посмотрела в глаза Дану, вдруг ее лицо изменилось, перед ним снова была хорошенькая девушка: лицо испуганное, из уголка губ – тонкая дорожка крови. Голубые глаза наполнились слезами:

– Прости, добрый господин… Я не виновата…

От ее взгляда закружилась голова, рука потяжелела, едва сама собой не опустила меч.

– «Отче наш… – неожиданно для себя выговорил Дан. – Иже еси на небесях…»

Девушка завизжала, по лицу заходили желваки, лицо поплыло, то превращаясь в жуткую ведьмовскую харю, то снова становясь человеческим. Дан громко, твердым голосом дочитал молитву. Девушка поникла, потом вздрогнула, будто просыпаясь ото сна, закричала, обеими руками схватилась за лезвие клинка и дернула его на себя, целя в грудь. Дан вытянул меч, разрезав ее ладони до кости. Ведьма упала на колени, зарыдала.

Энгель тоже расправился со своей противницей – еще более жестоко. Ведьма лежала на спине, заливая пол кровью из раны на плече.

– Вяжем и ведем в ратушу, – решил Дан.

Он подхватил обессиленную девушку, поставил на ноги, отыскал в комнате веревку, скрутил ей руки. Энгель сделал со своей противницей то же самое. Мальчик, который все это время молча просидел, прижавшись к стене, разразился горестным плачем. Дан взял его на руки, вынес на улицу.

– Присмотришь? – спросил у старосты.

Тот опасливо покосился на ребенка. Заметив, что Дан недовольно хмурится, решился:

– Что ж… Невинное дитя, как ни крути. А у меня никого не осталось… Может, заменит мне Кильхен сиротка…

Ведьм вывели на улицу, Энгель с Гансом остались присматривать за ними. Дан вернулся в дом, чтобы провести обыск. Это оказалось труднее, чем он ожидал. Что могло считаться уликами в деле о ведовстве и оборотничестве? Порылся по углам, нашел странного вида вонючую мазь, сунул в мешок, надеясь, что это не средство от чесотки или еще какого геморроя. В арсенале Катарины отыскалось немало интересных вещей: кости, по виду явно человеческие, младенческий череп, сушеные жабьи лапки, пучки вонючих трав, земля в мешочках – возможно, кладбищенская, как говорил староста. Череп с костями Дан сложил в мешок, остальные вещи счел несущественными.

Они двинулись по дороге в Равенсбург, конвоируя связанных ведьм. Добравшись до ратуши, Дан сразу отправился к Шпренгеру, доложил о случившемся. Ожидал, что инквизитор взъярится из-за его самоуправства, но тот широко улыбнулся:

– Я доволен тобой и твоими товарищами, Клинок. Вы доказали, что можете зваться воинами Христовыми. – Немного подумав, добавил: – За нарушение приказа – по три удара кнутом. Скажете брату Готфриду.

– Вот и выручай после этого товарищей, борись со злом, – ядовито прошипел Энгель, уходя.

– Дочерей в тюрьму, мать в пыточную, – коротко приказал Шпренгер.

Стражники у двери приняли девушек и повели их в подвал, в камеры.

– Так ты говорил, Клинок, у нее есть еще сын? Следовало взять и его тоже.

– Ему не больше семи…

– Зло беспощадно, – отрезал Шпренгер. – Искоренить его можно лишь столь же беспощадными способами.

– Но он ребенок!

– Он сын ведьмы, Клинок, а возможно, и урожденный вервольф. Мы должны выяснить, насколько глубоко зло пустило в нем корни. Мы спасем его бессмертную душу, во имя господа. Ничего, опыт придет со временем, Клинок. Я отправлю за ребенком Волдо.

Дан собрался было за своей порцией кнутов, но Шпренгер остановил:

– Клинок, останься. Идем со мной.