Клинок Тишалла

Как я и надеялся, он метнул в меня струю энергии — неуклюже, так, что Оболочка моя не просто отразила ее, но отправила обратно, словно бумеранг. То, что летело ко мне бугристым тараном с голову толщиной, обернулось острым копьем, пробившим Оболочку Хэри в области солнечного сплетения. Он сложился пополам.

— Попробуй еще раз. — Я даже не шевельнулся.

Он попробовал еще раз. И еще — с тем же результатом. Но с каждой попыткой он сокращал расстояние между нашими виртуальными манекенами на шаг-другой. Для меня, погруженного в колдовской транс, намерения его были прозрачнее стекла. Он снова собирался нарушить правила: неуклюжие разряды Силы должны были отвлечь меня, позволить Хэри приблизиться для решающего броска.

Я отворил свою Оболочку и потянулся к Силе.

Хэри втягивал колдовские токи, перенаправлял к себе на службу; я создавал их — мерцающая решетка свернулась над моей Оболочкой, будто смерч, соединяющий грозовую тучу с землей. От горизонта до горизонта вся Сила обратилась ко мне, и кожа моя пламенела энергией.

Когда Хэри бросился на меня, я ударил.

Не оформленная сознанием чародея Сила практически не взаимодействует с материальным миром; сырая, она может влиять только на Оболочку, изменяя состояние энергетической ауры предметов, а особенно — живых существ. Худшее, что можно устроить противнику при помощи грубой Силы, — нечто вроде электрического разряда. Хэри получил таких семь штук.

Руки и ноги, грудь, живот и спину его свело судорогой разом, в прыжке. Он сдавленно всхлипнул и рухнул к моим ногам.

Прежде чем позволить ему подняться, я благоразумно отошел подальше.

— Это было слишком просто, — проговорил я. — Из меня боец лучше, чем из тебя чародей. Во-первых: если хочешь преуспеть в этом деле, учись стягивать. Сейчас твоя Оболочка покрывает только руки и ноги. Но вообще-то она может иметь любые форму и размер, какие только представишь. Попробуй потянуться к Силе не руками, а воображением.

Кукла Хэри так и сидела в мягкой виртуальной траве, обхватив колени руками. Она подняла голову, и я опять пожалел, что не могу прочесть выражение ее безликих черт.

— Все было очень славно, Крис. Я сыграл свою роль и позволил тебе победить. А теперь мне пора.

Он встал, поднял руку, нашаривая кнопку отключения.

— Позволил? — фыркнул я. — Можно подумать, ты мог мне помешать.

— Ага, — устало согласился он, — ты прав. У меня получается хреново. Пока.

— Ну да. Черт, Хэри, с моей помощью ты можешь стать великим!

Он замер, обернувшись ко мне, и долго-долго так и стоял молча. Я обливался потом в костюме, пытаясь понять, о чем он думает.

— Считаешь меня законченным дебилом? — произнес он в конце концов.

Я беззвучно пошевелил губами и выдавил:

— Хэри, я…

— Ты думаешь, что можешь меня обвести вокруг пальца только потому, что ты — бизнесмен, а я — рабочий, что можешь мной вертеть и крутить, а я и не догадаюсь.

Я вдруг остро порадовался, что реальное, физическое тело Хэри находится в двух шагах от меня.

— Это непра…

— Брось. Я уже нажрался твоего дерьма. — Кукла шагнула ко мне. — Не то обидно, что ты считаешь, будто умнее меня. Это, может, даже и правда.

«Это точно правда», — мелькнуло у меня в голове.

— А то обидно, — продолжал он, — что ты считаешь себя умнее потому, что ты выше кастой. Типа, будь у меня хоть капля мозгов, я бы себе родителей получше подобрал.

— У тебя все сводится к кастам, да? — огрызнулся я. Когда имеешь дело с Хэри, переходить в оборону опасно; это пробуждает в нем инстинкт убийцы, как запах страха — у сторожевого пса. — У тебя на все один ответ.

— Ответы мне не нужны, — отозвался он, отворачиваясь, будто собрался уйти куда-то. — Я не хочу знать, зачем ты последнюю пару недель за мной ходишь хвостом. Мне плевать, если это попытка либерала из верхних каст приручить дикого работягу, или курсовая по антропологии, или тебе приглянулась моя жопа. Неважно. Ты пытался меня надуть, и меня это достало. Черт… больше достало другое: ты думал, что тебе это сойдет с рук.

— Знаешь, — протянул я, — твой образ уличного хулигана дает сбои.

— А?

— Почему ты еще здесь? Последнее слово звучит внушительно, только когда оно действительно последнее.

— Ага, — буркнул он, протягивая руку к клавише отключения на рукаве, но я оказался проворнее: на последнем своем слове я глубоко выдохнул и, войдя в транс, врезал ему по плечу разрядом, какой уложил бы коня.

Майклсон хрюкнул.

— Я еще не готов тебя отпустить, — объяснил я.

Он уронил руку, уставившись на меня пустыми зенками, как у куклы, и я очень хорошо мог представить себе убийственный блеск в его агатовых глазах.

— Не буди психа, Хансен, пока спит тихо.

— Кончай, а? Я не Боллинджер. Мне можешь не доказывать, какой ты крутой самец.

— Не делай вид, будто понимаешь.

— Я тебе скажу, что я понимаю. Я понимаю, что ты вылетишь. Ты сам это понимаешь? Ты вылетишь. Ты не попадешь в Поднебесье. Ты не станешь актером. Ты остаток жизни проведешь безымянным говномесом. Ты до конца дней станешь лизать задницы высшим кастам — а выше тебя будут все, Хэри.