Клинок Тишалла

Я махнул рукой в сторону кресла напротив и подождал, покуда Хари обдумывал предложение. Наконец он медленно опустился на сиденье, не сводя с меня взгляда.

– Ну так что? Теперь Хэммет меня ненавидит.

– Хэммет всех ненавидит, – отмахнулся я. – Не бери в голову.

– Меня избили ногами.

– Только потому, что Хэммет вмешался в параметры симуляции, и все в аудитории это знают. К вечеру эта история разойдется по всей Консерватории. Никто не проходил этот сценарий. Никто. Даже я. Ты станешь легендой Колледжа боевой тауматургии, Хари.

– Вроде тебя? Делов-то! И ты ждешь от меня благодарности?

– Эта история обеспечит тебе карьеру, – проговорил я. – Она подарит тебе диплом с отличием и билет в Надземный мир.

– Как я сдам экзамены, если даже гадского заклинания наложить не могу?

– Хари, Хари, Хари… – Я с напускной жалостью покачал головой. – Похоже, ты единственный в аудитории ничего не понял. Тебе не нужна магия, Хари. Оставь заклятия хлюпикам из высших каст вроде меня. Ты станешь легендой в Колледже боевой тауматургии, Хари.

Отдаю должное гибкости его мышления: Хари не фыркнул. Он откинулся на спинку кресла и уставился на меня, прищурившись в раздумье.

– Ты видел свою запись? – продолжал я. – Сегодня ты доказал, что можешь сражаться – и побеждать – даже против превосходящих сил. Хари, их было пятеро на одного. А у тебя не было даже оружия. Я никогда ничего подобного не видел. И никто здесь не видывал.

Хари покачал головой, и взгляд его захолодел. Я видел, как он отговаривает себя.

– Это ничего не доказывает. Потому и называется «симуляцией», Крис.

– Знаю. Чандра и думать об этом не станет, если мы не заставим его.

– И что ты предлагаешь?

Я сделал глубокий вдох и шумно выдохнул. На миг мне пришло в голову, что в Надземном мире я вошел бы в транс, потянулся к Силе и внедрил бы свои мысли в рассудок ничего не подозревающего Хари. Мысль была забавная; я слегка улыбнулся.

– Все зависит от того, сможешь ли ты, Хари Майклсон, тощий мелкий работяжка из Кобелятника для слабосильных, устоять против опытного бойца втрое крупнее тебя в реальном мире в драке без правил, – начал я и продолжил бы, но Хари и так все понял:

– Ты говоришь о Боллинджере.

Я кивнул:

– Ты можешь биться с ним рогами, сколько влезет, но я? – Я развел руками. – Мне надо разобраться с ним, покуда он меня не убил. Я все продумал: мы перевяжем его ленточкой, и все будут счастливы.

– Это как?

Я поднял руку:

– Сначала скажи: что думаешь?

– Перейти на боевое отделение? Черт, Крис, не выйдет. Там девки тяжелее меня на десять кило. Тебя когда-нибудь бил парень вдвое тяжелей тебя?

– Один раз, – мрачно признался я. – Мне не понравилось. Но мы не об этом говорим. Забудь о том, насколько это возможно. Ты этого хочешь?

Он сидел, глядя сквозь меня, и молчал.

Я наклонился к нему.

– Я знаю, – прошептал я. – Я знаю, почему ты попал в Колледж боевой тауматургии. Почему ты хочешь стать Актером. Потому что в глубине души ты любишь бить людей. – Он не стал отпираться. Я ухмыльнулся. – Сделаешь это на Земле – и ты зэк либо киборг. Сделаешь это в Надземном мире – ты звезда. – (Хари прищурился.) – Конечно, – продолжал я, – Колледж был твоим единственным шансом попасть в Надземный мир, но это уже не так. Ты не справишься, Хари. Таланта нет.

Он стиснул зубы, потемнел лицом.

– А знаешь почему? – спросил я. – Почему тебе никогда не стать адептом? Я понял это, когда мы дрались на лугу. Твоя Оболочка. Она окружает только кулаки. Потому что, когда ты думаешь о чужой боли, когда отпускаешь свой поводок, тебе плевать на магию. Ты хочешь драться голыми руками.

Хари подобрал мой блоктоп, поиграл с крышкой. Редкие отсветы от экрана озаряли его склоненное лицо.

– Сегодня в сценарии, когда ты метнул камень и все кинулись на тебя, ты ведь даже не подумал воспользоваться магией, да? Не из-за того, что я тебе сказал. Тебе в голову не пришло наложить чары. Ты забыл, верно?

– Нет, – отозвался он едва слышно, прикрыв глаза. – Нет, я не забыл. Просто…

– Что просто?

Он поднял взгляд, сосредоточенный и спокойный, как у льва на охоте. Лицо его сияло.

– Я увлекся.

13

На все про все ушло три дня.

К концу третьего, сдав курсовую по западным диалектам языка Перворожденных, я забрел в мужскую уборную корпуса лингвистики, и там меня поджидал Боллинджер.

Сортир в корпусе лингвистики маленький: четыре кабинки, шесть писсуаров, две раковины и шкафчик для туалетной бумаги и прочих мелочей. Мы с Хари выбрали его, потому что там только одна камера наблюдения, которая охватывает практически всю площадь сортира.

Я стоял у писсуара, придерживая член рукой, и от страха не мог выдавить из себя ни капли. По спине бежали мурашки. Когда я объяснил Хари свой план, он глянул на меня с прищуром – как обычно, когда его что-то изумляло, – и пробормотал:

– Знаешь, ты голову свою прозакладываешь, что я устою против Боллинджера.

– Ага, – ответил я тогда легкомысленно. – Или хотя бы остановишь его, покуда охранники не прибегут.