Клинок Тишалла

– Может пригодиться, – заявил он и объяснил, для чего служит прибор и как им пользоваться, а потом оставил меня на пристани под дождем с Кейновым зерцалом в руках.

– Увидимся, – бросил он, когда были отданы концы и шестовые начали отталкивать баржу от причала.

Я лишь помахал ему рукой.

Он кивнул в ответ. Стылый дождь переходил в тающий снег, от баржи и ее пассажиров остались только серые силуэты. Я увидел, как смутный призрак Кейна кладет руку на еле видимые во мгле плечики дочери, а потом они вместе скрылись в каюте, где плескался огонь в жаровне.

Орбек постоял на палубе еще миг. Кивнул мне торжественно и тоже ушел.

А я стоял под дождем, покуда баржа вовсе не скрылась из виду.

Потом вернулся сюда, за письменный стол в библиотеке, и налил себе еще рюмку превосходного тиннаранского и – несколько часов, а может, дней спустя – набрался смелости воспользоваться Кейновым даром.

15

Через несколько месяцев после битвы война была наконец объявлена. Меня не было при том – детали мне неизвестны, – но мое цепкое к деталям, могучее воображение в прошлом оказывалось вполне точным.

Мне это видится так.

Члены Совета управляющих срочно созваны на внеочередное пленарное заседание; их личные имплантаты – сходные с мыслепередатчиками – передают тревожный сигнал в мозг каждого из них, заставляя спешно искать уединения, где они могут активировать имплантат, не опасаясь любопытных глаз.

Праздножителя Марка Вайло вызов застает в уборной при главной спальне обширного поместья в горах Сангре-де-Кристо. Поскольку более укромное место придумать трудно, он произносит требуемый пароль и вздыхает, когда реальность клозета рассеивается до полупрозрачности; последняя собственная мысль, посещающая его перед тем, как сознание сливается с электронным коллективным разумом Совета, заключается в том, что членство в Совете не возвышение к вершинам власти, как казалось ему до того, как он занял свое место, а сплошной геморрой. Особенно теперь, когда вся система студий уже более месяца остановлена. Но то, что открывается ему, гальванизирует его интерес.

Во всех студиях Земли все до последнего экраны включились сами собой, и все они показывают одно.

Лицо Кейна.

Он сидит на корточках посреди какой-то пустыни: за спиной его скалы, под ногами ломкая трава вроде полыни. На нем привычный костюм из черной кожи. Лицо сияет знакомой волчьей ухмылкой. В волосах его чуть больше седины, чем помнится некоторым в Совете, и талия не так узка, но ничего мягкого или старческого в его облике нет.

Он ничем не напоминает бывшего Председателя Студии Сан-Франциско.

Вскоре телеметрия подтверждает личность Актера, чей имплантат ведет передачу: Франсис Росси, он же Дж’Тан. Некоторые в Совете отмечают иронию судьбы – разве не Дж’Таном пользовались в качестве живой камеры несколько месяцев назад, когда кризис только начинался? Мимолетная онлайн-консультация с файловыми архивами Студии подтверждает – им самым.

Тем временем Кейн осознает неведомым способом, что публика уже собралась.

– Всем привет, – бросает он с мрачным весельем. – Меня вы, суки, знаете, представляться не стану. Перейдем к делу.

Он встает.

– Знаю, есть люди, которые думают: «Тоже мне проблема – мы еще отвоюем колонии. Мы найдем способ обойти Трансферный щит и тогда пошлем туда Актеров, и танки, и автоматы, и прочую хрень». Точно знаю, есть такие люди. Кое с кем из них я сейчас разговариваю.

Я знаю, что вы думаете: что превосходство в численности и технике позволит вам творить что вздумается. А мы ни хрена не сможем с этим поделать. Так знаете что?

Я пришел объяснить, насколько вы ошибаетесь.

Мы можем отразить удар.

Он отступает за обточенную ветрами груду валунов из песчаника, и Дж’Тан следует за ним. Кейн смотрит вниз со склона пологого холма. В мутной дали виднеются какие-то дома. Солнце садится, и в окнах зажигаются огни.

– Конечно, вы можете найти способ вернуться в Надземный мир. А я хотел показать вам, что мы в силах попасть на Землю.

Он указывает вниз.

– Видите эти дома? Узнаете?

Марк Вайло – единственный из Совета управляющих – узнает.

«Твою мать! – мелькает у него в голове. – Это же мой дом!»

Кто-то хватает Дж’Тана со спины – возможно, сам Кейн – и несет по воздуху: внизу расстилается пустыня, и поместье приближается с ужасающей быстротой.

В уборной Марк Вайло нашаривает полупрозрачную клавишу на панели рядом с унитазом, и по всей усадьбе начинают выть сирены.

Дж’Тан опускается на краю бассейна, у искусственного водопада. Вопли сигнализации, кажется, пробуждают в сердце Кейна жестокое веселье.

– А теперь подумайте, – говорит он. – Все. Вы можете достать нас. А теперь и мы в силах до вас дотянуться. Мы знаем, что могут сделать ваши танки с нашими городами. А теперь представьте, что натворит в Нью-Йорке один дракон. Представьте, что вы застряли в чикагском небоскребе, когда скальные чародеи превратят его фундамент в кисель.

Только представьте.

Общее мнение Совета сводится к тому, что Кейн блефует. Гномы? Драконы? Магия в таких масштабах не может применяться на Земле…

Словно в ответ, Кейн отворачивается от Дж’Тана.

– Ма’элКот!