Клёст - птица горная

На ужин нам выпала каша с, как вы уже сами догадались, свежей кониной. На весь легион, разумеется, свежатины не хватило, но, поскольку мы ночевали рядом с местом побоища, и никто не рвался ложиться спать рядом с нами, то конкуренции за мясо не наблюдалось. Поэтому наши «извозчики» получили третий повод невозвращаться назад.

— … А кто-нибудь думает, что будет завтра? — спросил Штырь.

— А чё думать? — ухмыльнулся Жнец. — Воевать будем. Или не будем. Бабу охота — аж сил нет. Болтали, что солдаты баб имеют в каждой деревне, и где оно??? — один поимел такой, а ему башку и оттяпали. Командир, ты вот нам скажи: в Ледогории нам баб можно будет ловить или нет? — с ума же сойти можно!

— Их и сейчас тебе трахать никто не запрещает, — лениво отозвался я. — Но только по согласию. В Ледогории будет то же правило.

Жнец злобно сплюнул в сторону:

— Знал бы — не пошёл! В гробу я видал такую службу!

— Ты же нанимался не девок портить, — возразил я. — Ты за другое расписывался. Если уж совсем невтерпёж — спроси вон Бима с Бомом, как с бабами нужно договариваться. Они и то по разу успели оправиться. Или по два? — уж больно рожи довольные… Пусть объяснят тебе, что ли, как там куда и что.

«Братья» переглянулись и загоготали. Жнец сплюнул ещё раз.

— У тебя только бабы на уме, — буркнул Штырь. — От них всё зло.

— А у меня мой друг еще пока вскакивает! — огрызнулся Жнец. — А у тебя нет, что ли?

— Вот я и доскакался из-за него… пришлось когти рвать и в армию вербоваться. А тут — война… сижу вот теперь и думаю: что нам завтра будет? Пока не служил — никогда не думал. В городе как было? — или ты, или тебя. Тут, полагал, то же самое будет. А тут вон оно что… тебя на куски порвёт или живьём сожжёт, а ты ничего не сможешь сделать.

— Все войны всё равно заканчиваются, — вздохнул Кашевар. — Поэтому можно так сказать: завтра эта война тоже прекратится. Если живой останусь — свою ресторацию открою. Если кто из вас ко мне зайдёт — бесплатно накормлю. Мне от ледогорцев вообще ничего не нужно, кроме рецептов блюд. Рецепт — это то, что останется с тобой навсегда. Золото проешь и пропьёшь, а рецепт, наоборот, деньги приносит.

— О, тогда я к тебе первый! — Бом даже пузо своё погладил в вожделении. — Мне, чур, баранину! А уху ты умеешь готовить?

— А я на кухне у тебя хочу работать! — Бим быстро поднял руку, словно ученик, жаждущий излить свои знания учителю. — У тебя там много будет стряпух?

— На кухне ресторации поварами только мужики работают, — усмехнулся Кашевар. — Тебе не подойдёт.

— Я могу дрова рубить и воду таскать.

— «Дрова»… тьма ты необразованная. На кухнях стоят большие плиты, их углём прогревают. Я лучше вас с Бомом вышибалами устрою. И даже обедами кормить буду. Только, чур, без приказа никого не убивать и не калечить!

— Договорились!!!

— Хорошо дуракам, — Штырь черпнул себе ещё каши. — Война ещё не кончилась, а они уже себе работу нашли.

— Так ведь работа как раз дураков и любит, — буркнул Жнец.

— «Рецепты»… — Столяр прожевал очередную порцию каши. — А мне какие рецепты брать? Наша работа простая: длинное — пилить, неровное — строгать, если шатается — забить.

— Слушай! — воскликнул я. — Когда я в молодости служил в своей армии, то у нас всё было гораздо круче: круглое — таскать, плоское — катать!

— Просто ты непрофессионально относишься к своей работе, — добавил Кашевар. — Уверяю, что мастер своего дела в любом городе нашёл бы, чему поучиться. Если бы я работал по принципу «горох — варить, свинину — жарить», то дальше кабака карьеры не сделал бы.

Настоящее Блюдо готовится не для жратвы, а для поднятия настроения. Например, зачем богатые мужчины приводят в ресторации подружек? Чтобы похавать, что ли? — да у них дома и свои стряпухи есть! Нет, люди приходят к нам для поднятия тонуса. Для философских бесед, для разговоров о политике или бизнесе. А поданная еда должна лишь оттенить красоту женщин, бесед, общения. Для этого у ней всё должно быть к месту — как у песни, где все слова там, где нужно, и нет ни одного лишнего.

Столяр хмыкнул, но спорить не стал.

— Ладно, тогда я тоже буду смотреть, чему можно у мастеров моего дела поучиться, — Штырь облизал ложку. — Чтобы потом работать лучше всех и карьеру делать.

Мы все дружно загоготали.

Шмель и другие новички отделывались односложными фразами, не стремясь пока влезать в наши разговоры.

На другой день наша армия начала вторжение в Ледогорию; наш легион по прежнему шёл во главе. В этой стране горы, казалось, были братьями-близнецами божегорских: такие же высокие, увенчанные шапками вечных льдов и снегов, но только на первый взгляд, и то лишь издалека. Их южные склоны густо покрывали ковры виноградников, а леса стояли высокими и дремучими. Мы просто балдели, глядя на это изобилие. Если горы Божегории рождали только холодные камни и горячих джигитов, то горы Ледогории щедро кормили людей виноградом, яблоками, грушами, злаками, разными ягодами, а население, наоборот, оказалось не столь воинственным. Пожалуй, я начал вполне понимать правителя Божегории, решившего пободаться за лишнее ущелье-другое в таком благодатном краю…