Клише

Следующие полчаса я методично отсчитывал время, когда можно будет уехать, не вызывая пересудов. Девка продолжала нести какую-то забавную чушь, но я держал её подле себя уже не столько ради развлечения, сколько в качестве ширмы, чтобы меня не доставали деловыми разговорами, а главное, чтобы не подсела Алиска и не начала выносить мне мозг. Судя по её раздражённым, нетерпеливым взглядам, именно это она и планировала провернуть, но поскольку за нами следили очень пристально, то справедливо опасалась быть посланной при какой-то эскортнице, которая наверняка в тот же миг распустит сплетни. Пожалуй, я бы посмеялся и даже перекинулся с Алиской парочкой фраз, но все мои мысли были исключительно о Чайке.

Чтоб ей, сучке, там икалось!

Но как бы я не бесился, не обещал ей все кары на её бестолковую голову и многострадальную жопу, а больше всего желал только одного – услышать томное «Здравствуй, любимый».

Словно в ответ на мои мысли на заднем плане раздалось её чувственный голос. Я замер, несколько раз моргнул, решив, что нажрался до чёртиков, но Чайка продолжала вещать, поздравляя с наступающим Новым годом. Всё ещё не веря, я медленно повернулся к сцене, и меня будто молнией шибануло, стоило столкнуться с пристальным, горящим бешенством и дикой ревностью, взглядом моей Янки. На её алых губах играла доброжелательная улыбка, в глазах же была жажда крови. И спустя мгновения эта жажда стала взаимной.

Смотрел на её бл*дский. Нет, не просто бл*дский! А вопиюще бл*дский наряд и зверел. У меня башню к херам сносило от этого полупрозрачного, латексного п*здеца, иначе и не назовешь. Казалось, она голая стоит в одних кроваво-красных, лакированных ботфортах. Это бежевое нечто ничего не скрывало от слова «совсем»: ни острых сосков, ни отсутствия трусиков, ни её нашумевшую татуировку на лобке с моим именем. Это была запредельная провокация, что-то за гранью эпатажа. Естественно, бабы пребывали в шоке, а мужики, открыв рты, исходили слюнями и наверняка мысленно имели её во всех позах, она же, удовлетворившись произведенным эффектом, игриво уточнила:

– Ну что, друзья, вы готовы зажигать?

Все, конечно же, с энтузиазмом откликнулись.

– Тогда поехали, – подмигнув, чувственно улыбнулась она и бросив на меня испепеляющий взгляд, начала своё выступление.

Меня же заколотило от ярости, и я сам не понял, как, произнёс вслух:

– Ну всё, ты допрыгалась, любимая!

– Что? – удивленно взглянула на меня сидящая рядом девица. Я уж и забыл про неё.

– Иди, погуляй, – небрежно взмахнув рукой, распорядился я.

– В смысле? – ошарашенно выдыхает она, шокированная таким поворотом.

– В прямом. Встала и вышла! – раздраженно отрезал я в духе Киркорова, и дав знак охране, позвонил организатору, и попросил передать Мачабели, чтобы в течение десяти минут подошла к моему столу.

– Гладышев, мать твою, что происходит? – сразу же обрушилась она на меня, сев напротив.

– Это ты мне объясни, – кивнул я в сторону сцены, где Янка выплясывала такое, что я едва держал себя в руках, чтобы за волосы не стащить её. – Это че за бл*дство?

– Ой, ради бога, прекрати! – скривилась Илона и плеснув себе водки, выпила, даже не поморщившись. – Она уже год так выступает.

– Да мне пох*й, сколько она так выступает! Чтоб через пять минут она была у меня в машине! Иди и решай вопрос с организаторами, иначе я вам такое шоу устрою…

– Ты совсем сдурел?! Я тебе девочка на побегушках что ли?!

– Я тебе всё сказал, Илона! – прорычал я, поднимаясь из-за стола. Смотреть, как все эти хмыри дрочат на мою женщину, не было сил.

– Знаешь, что, Гладышев? Иди ты к чёрту! – взорвалась она, подскочив следом за мной. – Сначала просишь сделать из неё звезду, потом – бьешься в истерике и требуешь обратное. Она игрушка, по-твоему, кукла какая-то?

– Ну, ты бы мне ещё эту туфту не вливала, – скривился я. – Что-то не припоминаю, чтобы ты так её права отстаивала, когда дело касалось гонораров и жестких условий контракта.

– О, ну, вспомни ещё, что было двадцать лет назад!

– И вспомню! – не остался я в долгу, ибо без моей помощи вряд ли она была бы там, где она сейчас. Мачабели застыла, словно я влепил ей пощечину и усмехнувшись, кивнула.

– Хорошо, Олег, я дам отбой, но не раньше, чем на моем счёте появится сто сорок тысяч.

– Хочешь мне сказать, что она стоит дороже, чем Лепс? – поразившись, хохотнул я.

– Нет, конечно, но я не собираюсь оплачивать неустойку и расходы.

– Слушай, а ты не охренела ли? Ты меня вообще за кого принимаешь? – процедил я. Вот уж что-что, а когда меня пытались наеб*ть, чувствовал за версту. – Я на лошка похож?

– Ох, ну что ты? Как можно?! – съязвила она.

– Ну, так и не наглей! Я тебе перечислю её гонорар с учетом того, что одну песню она спела, неустойку в пять процентов и на расходы дам десятку, хотя ты наверняка и трех не потратила. Остатки себе заберешь за моральный ущерб и хватит с тебя, а то раскатала губу.

– Ну, ты и козёл, Гладышев! – выплюнула она, покрывшись красными пятнами от злости.