Клише

Я задохнулась, выгнулась навстречу его губам, зарываясь дрожащими пальцами в пепельные волосы. Он же ласково зализал укус и двинулся дальше. Ловко расстегнув верхние пуговицы блузки, высвободил мою изнывающую по его прикосновениям грудь и приспустив чашечки, обхватил её обеими руками. А после с силой впился в нее горячим ртом и стал попеременно посасывать соски, чувственно поглаживая языком, доводя меня до состояния какой-то истерики. Я ничего так не хотела, как его в себе. Между ног пульсировало от возбуждения и горело огнём.

-Раздвинь ножки, – шепчет Олег, словно почувствовав агонию моего ошалевшего от желания тела. – Умница, – выдохнул он мне в губы и медленно оглаживая бедра, сдвигая юбку все выше и выше, скользнул горячей ладонью между моих чуть разведенных бедер, туда, где все для него было готово и нетерпеливо ждало.

– Какая ты мокренькая, – протянул он, сдвигая мои влажные трусики.

– Пожалуйста, Олеж… – не выдержав простонала я, когда он нежно стал поглаживать мою пульсирующую, истекающую соками плоть. – Пожалуйста…

Кажется, Гладышев улыбнулся, снова целуя меня. Снова медленно. Мокро и неприлично громко, проникая в меня двумя пальцами и начиная ритмично двигать ими внутри, заставляя сходить с ума и стонать в голос, забыв о водителе за перегородкой.

– Тебе хорошо? – шепнул Гладышев, пристально следя за моей реакцией горящим, плывущим взглядом.

Я смогла лишь кивнуть, подставляя шею под его влажные поцелуи, задыхаясь от удовольствия и нетерпения.

Боже, помоги… Я больше не могла. Мне было его мало. Дрожащими руками потянулась к ремню на его брюках, и расстегнув, вытащила полы испорченной рубашки. Едва пуговицы поддавались моим непослушным пальцам, я тут же прикладывалась к обнажившимся местам губами, скользила языком по его коже, кайфуя от чуть солоноватого привкуса, от него всего такого…

Склонённый надо мной. В полурасстёгнутой рубашке, растрёпанный и возбужденный, он выглядел просто невероятно, неповторимо. От него даже пахло по-особенному – так, как не будет пахнуть ни от одного мужчины на свете. Он пах моим счастьем.

И я слизывала это счастье, продвигаясь все ниже и ниже, не замечая даже, как он прекратил ласкать меня и откинулся на сидение, позволяя делать с собой всё, что моей душе угодно. А ей было угодно всё и сразу, поэтому я просто продолжила скользить губами вниз, встав на колени между его ног.

Кровь бурлила от сумасшедшего желания и предвкушения, сердце отбойным молотком долбило по ребрам, грозя, разхреначить их изнутри. Я не верила, что это он, поэтому каждую секунду возвращалась взглядом к его лицу, и замирала загипнотизированная этим, ничем не прикрытым наслаждением в каждой черте: в пьяных, горящих глазах, в темно-алых, плотно-сжатых губах, в прерывистом дыхании… Я и забыла, как он красив, когда возбуждён.

– Что? – недоуменно выдохнул он охрипшим от желания голосом.

– Любуюсь, – улыбнувшись, шепотом призналась я.

Гладышев усмехнулся, погладив меня по щеке и мазнув большим пальцем по нижней губе, проникновенно произнёс:

– Хочу твой ротик.

Меня это желание ничуть не смутило и уж тем более, не возмутило. Я только сейчас осознала, что хочу того же. Хочу вспомнить, какой он на вкус. Поэтому коротко поцеловав его ладонь, без лишних слов расстегнула ширинку и высвободила налитой кровью член. Гладышев приспустил штаны, чтобы мне было легче и замерев, тяжело сглотнул, когда я чувственно провела языком по своей ладони, смачивая её слюной и глядя ему в глаза, плотно обхватила его ствол, начав медленно, и умело двигать рукой, целуя подтянутый живот, обводя пальцами тонкий рельеф напряжённых мышц.

И реакция не заставила себя ждать. Гладышев с шумом втянул воздух и зарывшись пальцами в мои волосы, закрыл от наслаждения глаза, откидываясь на сидении.

Глядя, как он кайфует, мой рот наполнялся слюной и устав её сглатывать, я обхватила упругую головку губами и потекла от пронзившего меня возбуждения, и удовольствия, балдея от его вкуса и несдержанного стона.

Всё-таки я дура: надо было сделать ему минет в первый же день, как очнулась.

Вот так. Медленно. Сначала языком от самого основания до кончика, а потом мягко опуститься снова.

Чтобы прямо до основания горла. До хрипа. До боли в челюсти. Туго сглатывая с его членом во рту и касаясь кончиком носа его твёрдого живота. Чтобы слюна текла по стволу, как я от каждого Гладышевского стона. Чтобы он чуть подрагивал внутри, касаясь зубов и скользя по языку налившимся желанием.

Чтобы вцепился в волосы сильнее и толкался вот так: мягко, но требовательно. Чтобы не спрашивая разрешения, кончил прямо в рот, густо и терпко, заполняя собой. И после всего уронить лицо ему на живот, вдыхая его запах после оргазма. Чтобы не смотря на неудовлетворенное желание, пульсирующее в каждой клетке, ощущать себя самой счастливой на свете.

Но насладиться этим счастьем в полной мере мне не позволяют, Гладышев поднимает с колен и впивается одичалым поцелуем в мои губы, слизывая свой вкус.

– Дай мне пару минут, – шепчет он. Но я не хочу столько ждать, хочу сейчас.