Клише

Если так будет каждый раз, стоит мне только сделать что-то не то по его мнению, то у нас ничего не получится. Я, конечно, проглочу, стерплю. В конце концов, никто и не говорил, что доверие любимого человека будет стоить дешево. Я знала, что придется платить слезами, гордостью и амбициями. Но если Гладышев продолжит идти по пути разрушения, а не компромиссов; если не будет хоть чуточку сдерживаться, стараться, я не вывезу в одного, просто не смогу. Отношения – это ведь не игра в одни ворота, это совместный труд. Из вчерашней ссоры и ситуации с телефоном я для себя сделала выводы, и несмотря на боль и обиду, готова была работать над ошибками и подстраиваться. Оставалось надеяться, что и Гладышев тоже, и уехал именно поэтому: чтобы в очередной раз на эмоциях не натворить дел, перекипеть.

Правда, чем больше времени проходило, тем больше я сомневалась. У нас на завтра был запланирован первый совместный выход в свет, мы собирались пойти на юбилей одного крупного благотворительного фонда. Игнорировать такое событие было совсем не похоже на Гладышева, поэтому я беспокоилась. А уж когда время перевалило за полночь, и вовсе забила тревогу. Начала обзванивать всех его друзей и знакомых в надежде, что он у кого-то из них, но надежды мои оказались тщетны, поэтому я попыталась через телефон определить его геолокацию, но, как и предполагалось, у него все было защищено на сто рядов.

На этом мои идеи закончились, и я подключила к поискам охрану. Пока служба безопасности определяла геолокацию через машину, я продолжала звонить и писать смс, сходя с ума от беспокойства.

– Яна Владимировна, мы определили местонахождение машины Олега Александровича, – оповестили меня через несколько минут.

– Где он? – подскочила я, собираясь отправиться за Гладышевым вместе с охраной, но тут меня спустили с небес на землю.

– Извините, но я не могу раскрыть вам его местонахождение. Вы не супруга. И …

– Понятно, – оборвала я его вежливый трёп о том, что я – никто и звать меня никак. – Ладно, главное – узнайте, все ли в порядке.

– Мы уже отправили машину с охраной. Не переживайте, скоро все выясним, – пообещал он и поспешил закончить разговор.

Я же весь следующий час ходила из угла в угол, дожидаясь новостей и гадая, где Олег может быть. Мыслей в голове роилось много и в то же время предположить что-то конкретное не получалось, Гладышев слишком замороченный мужик, угадать его было сложно, поэтому я не спешила с выводами. Но, как оказалось, все до смешного просто и банально…

– Яна Владимировна, мы на месте, – прервал мои метания звонок начальника службы безопасности, – все выяснили…

– В смысле выяснили? – застыла я от нехорошего предчувствия.

– Олег Александрович оставил машину на парковке, а сам уехал на такси. Судя по записям камер видеонаблюдения он в полном порядке и ему ничего не угрожает, – отчитался он, а у меня сердце остановилось. Разумом я еще не до конца осознавала, что всё это значит, но почему-то вдруг уточнила:

– А давно он на такси уехал?

– Примерно час назад, – помявшись, ответил все же охранник.

– Ясно, – помертвевшим голосом заключила я, и поблагодарив, попрощалась, не зная, что еще спросить. Хотя на самом деле ни черта мне не было ясно. У меня вообще в голове не укладывалось, что Гладышев поехал в какой-то клуб или бар приводить нервы в порядок. Но судя по всему, это было так, и теперь я пыталась понять, куда его понесло. За час он мог бы уже доехать до дома, если бы собирался, но, видимо, у него были другие планы. А вот какие – это вопрос на миллион.

Я старалась гнать от себя гадкие мысли, но сколько не повторяла, что это Гладышев и он никогда не опуститься до такого примитивного уровня, чтобы зажирать проблемы случайным сексом, а все равно от неуверенности и страха скручивало диафрагму. Если Олеженька нажрался, то все может случиться…

Представив, что он сейчас трахает какую-то шлюху, к горлу подступает тошнота, изнутри будто кислотой обжигает боль. Дрожащими руками вскрываю пачку сигарет и закуриваю. От дыма слезятся глаза. Смотрю затуманенным взглядом на ночную Москву и пытаюсь понять, как жить, если предположения окажутся правдой. А главное – ради чего? Ради чего жить и за что бороться, если он утопит в грязи то немногое, что осталось между нами?

Нет. Не хочу верить. Не хочу даже думать об этом. Гладышев никогда так не поступит! Иначе зачем мы все это начинали?

Словно в ответ на мои молитвы, в прихожей раздается шум и смачное ругательство, от которого внутри все переворачивается, а к глазам подступают слезы облегчение.

Втягиваю с шумом воздух и, затушив сигарету, спешу в холл.

– Какой придурок поставил сюда эту херню?! – еле ворочая языком, возмущается Гладышев, отпихивая напольную стойку для одежды, отчего она опасно накренившись, грозиться разбить зеркало. Подскакиваю к ней и схватив в последний момент, отодвигаю подальше от этого пьяного идиота.