Ключ

С минуту он глядел, не понимая. Потом усмехнулся недоверчиво.

— Ты совсем спятил? У замка есть только один комендант, он же казначей Его Величества, господин Всеволод. А гномов нет. — Последнее Алан произнёс убеждённым тоном человека, точно знающего, что солнце встает на востоке, садится на западе, а гномов нет.

— Давайте не будем о гномах! — Никита поднял ладони, чувствуя, что еще чуть-чуть и он действительно сойдет с ума, — Рол, разве ты не можешь сказать, есть ли в этом чертовом замке потайные ходы, и как их можно найти? Ты же домовой?

— Э-э-э... Нет. Не могу.

— Почему?

— Потому что Всеволод — хозяин этого дома. А я — всего лишь гость, Никита.

Никиту хватило только на то, чтоб застонать.

— Не переживай. Ведь когда-нибудь замковые ворота все же откроют, и мы выйдем беспрепятственно к югу. Думаю, тебе всё-таки придется пройти весь Путь до конца. Судя по тому, что мне удалось почерпнуть из Хроник, Странники основали свой город там, где сокрыт замок от всех дверей. — Рол постучал ногтем по карте, где-то в самом нижнем её углу. — Нам всего-то надо пройти старым трактом на Юг, вплоть до Пустошей, пересечь их, а затем свернуть с караванной тропы и, минуя племена кочевников и морок, выйти к Слёзному озеру. Всего-то навсего. Ход туда, правда, завален, но с этим можно будет разобраться на месте.

Никита вытаращился на Рола.

— Прости. Мне показалось, или ты только что предложил мне пересечь еще половину этого треклятого мира, который уже остохренел мне по самое нехочу?!

Никита не хотел орать на домового. Он действительно не хотел орать на него.

Рол свернул карту. Сунул её в тубус. Протянул Никите.

— Да. Впрочем, ты можешь сделать это один.

Впору было упасть на колени и просить прощения у друга, у единственного друга, который у него еще оставался, и надеяться, что он простит. Никита не успел. Алан, подошедший неслышно сзади, обхватил рукою за плечи и приставил нож к горлу.

— Так ты Клю-у-уч, — протянул он.

Никита не рискнул ответить, слишком свеж был порез, оставленный мечом Вадимира. Взгляд Рола метнулся к свертку на столе.

— Даже не думай, — предупредил его Алан.

***

Капли дождя барабанили по капюшону плаща, по дну вельбота, по воде за его бортами. Эта барабанная дробь сводила с ума, мешала сосредоточиться. Мачта была сломана. Вёсел едва хватало на половину гребцов. Корабль чудом остался цел. Их маленький быстроходный шлюп с черепашьей скоростью тащился к берегу. Без паруса и достаточного числа вёсел они не могли даже думать о том, чтобы выйти в море. Ночь простёрлась над миром, тучи, клубившиеся неспокойно все эти дни, замерли недвижно, закрыв собою луну. Человек на корме держал фонарь, подвешенный на сломанном весле, освещал путь в полной, почти непроглядной темноте. Но на юго-западе алым рассветным заревом полыхали пожары.

Они шли медленно, одуряющее медленно и долго, боясь многочисленных рифов у берега. Ярослав уже давно не пытался заговорить с ней. Он не успел отдать приказ об отступлении. Не посмел без её на то позволения. А она не смогла. Стояла, завороженная стенами белокаменной Мадры. Место, где она родилась и росла. Её вечное проклятие. Она хотела бы стереть его с лица земли. И не могла.

Они выжили потому лишь, что их вельбот шел последним. Схлестнувшиеся волны подняли китобойное судно как какую-нибудь утлую рыбацкую лодчонку и отнесли прочь от берега. С запрокинутого почти вертикально шлюпа падали и исчезали в морской пучине не успевшие ухватиться за скамьи, гребцы. Она растеряла почти всю свою свиту. Она сама осталась цела потому лишь, что пальцы её намертво впились в борт. Она до сих пор сжимала их.

Когда о днище заскрёб, наконец, песок, матросы выпрыгнули, подтянули шлюп к берегу. Опуская головы, переговариваясь тихонько, делая вид, будто не замечают её вовсе, они вынимали туго скатанный парус.

— Мама, — когда мать и сын остались совсем одни, он тронул её за плечо.

Далеко, за чертой пляжа, было видно, как матросы натягивают меж сосновых стволов треугольный парус, сооружая навес, как рубят мокрый лапник, выстилают им землю и накрывают вторым парусом, поменьше. Они спешили, оглядываясь беспокойно на алые отсветы в облаках. Дождь унимался. Утро обещало быть туманным. Это давало им шанс успеть срубить мачту и вёсла и уйти никем незамеченными. Она отвела взгляд, посмотрев сыну прямо в глаза.

Он отшатнулся.

Она заставила себя улыбнуться. А потом подняла руку — погладить его по голове.

***

Её муж, человек, которого она любила когда-то, входил во дворец. Не победителем. Побежденным. Впереди, заслоняя обзор, маячила широченная спина. Идущий был на голову выше Николая. Говорил, не оборачиваясь, через плечо:

— Вам принесут чистую сухую одежду. Горячую воду. Еды. Думаю, вы вполне успеете придти в себя, пока я буду говорить с королём. А после он наверняка захочет видеть вас, Ваше Высочество.

— К-к-конечно, — он заикался.