Ключ Давида

С надеждой, страхом и без слов,
С проклятьем тысячи врагов
Мы к цели шли одной.
Спросите тех, кто устоял,
Кто верой недруга сражал,
– Скажи, какой ценой?[3]

8. Сан-Фрациско, 22 июня

– Невероятно! Я видел сверху Гонконг, Сингапур, Рио, но это! Потрясающий вид! – восторженно восклицал пожилой британец, не в силах оторваться от иллюминатора. Вера тоже потянулась к окну. Вид, действительно, поражал. Поросшие лесом холмы, сверкающая на ярком солнце морская вода и панорама белого сказочного города с башнями, шпилями и завитками дорожных развязок. И натянутая струна моста, как стрела, пущенная с одного берега пролива на другой. Джордан помнил, как самого его когда-то потряс увиденный с неба образ уверенного в себе, немного бесшабашного, но вместе с тем благородного Сан-Франциско.

– Вы знаете, мисс, – англичанин наклонился поближе к Вере, – я слышал, что если вы впервые в этом городе, вы обязательно должны проехать по мосту Голден Гейт туда и обратно, тогда ваша мечта сбудется. У вас же есть какая-нибудь мечта? Я лично так и сделаю. Лишь бы тумана не было, а то ничего не увидишь. Говорят, летом это частенько случается.

В аэропорту их ждал автомобиль, который управление предоставило им на время пребывания в Городе, как привыкли называть Сан-Франциско местные жители. Приехав из аэропорта в заказанный заранее отель, они позавтракали, и дальше каждый занялся своими делами: Джордан направился в отделение ФБР, чтобы получить информацию о времени приезда Роя, а Вера сказала, что прогуляется по городу.

Выйдя из управления, Джордан уселся за руль и просидел так несколько минут, пытаясь принять какое-то решение. Наконец, в сердцах ударив кулаком по рулевому колесу, он завел мотор и тронулся по направлению к мосту. Движение было не особенно плотным, и он быстро оказался на широкой полосе асфальта, висящей над морем на тысячах стальных тросов. Проехав мост, он покружил немного по одноэтажным улочкам округа Марин, застроенных особнячками в старинном стиле, и двинулся назад. Вернувшись в Город, он поехал прямо, держась правого ряда, словно не был уверен, где ему придется остановиться. Поднявшись на Ноб-Хилл и проехав немного по Джонс-стрит, Джордан наконец увидел перед собой нечто, похожее на то, что он искал. Это была всего лишь церковь, но величественный фасад из двух башен, возвышавшийся над площадью, и окно в форме розы над главным входом отозвались необыкновенно ярким воспоминанием. Он вдруг снова стал юным студентом с рюкзаком за плечами, стоявшим, задрав голову, рядом со своей подружкой Лил перед собором Богоматери в Шартре, Франция. Там, правда, обе фасадные башни заканчивались шпилями, одна романским, вторая готическим, но все же сходство было несомненным.

Джордан вспомнил, как они с Лил вошли в собор и удивились, увидев на полу выложенный из белых потрескавшихся от времени плит лабиринт. На самом деле, удивился, конечно, только он. Лил знала все заранее: пока они добирались автостопом до очередной средневековой достопримечательности, она штудировала путеводители, и, оказавшись на месте, вполне могла работать гидом. Ему вдруг вспомнились ее слова, сказанные тогда. Глядя снизу вверх Джордану в глаза, она положила руки на его плечи и медленно, очень серьезно, заговорила:

– Лабиринт, малыш, очень древняя штука. Так или иначе, он присутствует в мифах и религиях всех времен и народов. Бог дал людям лабиринт как символ жизненного пути. Если ты не веришь, то пытаешься найти подвох, выбрать для себя какой-то хитрый путь, но неизбежно заходишь в тупик. И тебе ничего не остается, как вернуться назад, к началу пути, и попробовать снова. И так происходит много-много раз, малыш. И только, если ты веришь, что Создатель приготовил для тебя путь, ведущий к спасению, ты идешь по этому пути, поворот за поворотом, круг за кругом, и обязательно достигаешь цели. Просто христиане считают, что на это отводится только одна жизнь, а мы думаем, что одной жизни слишком мало, и мы будем рождаться вновь и вновь, чтобы пройти по этому лабиринту, но та часть пути, которую мы пройдем в этой жизни, зачтется нам в следующей.

Лил долго бродила тогда по лабиринту, а Джордан тем временем рассматривал витражи, изображавшие сцены из Библии. Если смотреть по порядку, снизу вверх, то можно было вспомнить целые псалмы, так красноречиво иллюстрировал их с помощью кусочков цветного стекла художник XIII века.