Ключ дома твоего

И страх этот отпускал его. Отпускал страшно, с позором и зловонием. Садияр-аги уже давно не было в доме, а Левон продолжал еще идти под себя и ничего не мог с этим поделать, тело не слушалось его. И заплакал он снова вместе с женой своей, красавицей Сусанной, и сын его Гурген, тоже заплакал от обиды, отвернувшись к стене, чтобы не видеть позора отца своего.

А потом Левон стал смеяться, вначале тихо, так тихо, что не понятно было, плач это или смех, затем все сильнее и сильнее, пока, наконец, не перешел он на раскатистый хохот. Так громко Левон никогда не смеялся. Во всяком случае, на памяти Сусанны это было впервые. Он смеялся, метясь по полу, ударяя обоими ладонями себя по лицу, словно пытаясь разбудить себя.

Айкануш больше не плакала. Она стояла теперь у двери, обняв свою младшую сестру, которая теперь плакала, уткнувшись головой ей в грудь. Со страхом и ужасом смотрели они на безумство отца своего.

Смех его прервался так же внезапно, как и начался. Некоторое время Левон лежал с закрытыми глазами, только высоко поднимающаяся грудь его указывала, что он не спит. Наконец он открыл глаза и помутневшими глазами обвел комнату. Все плыло перед его глазами, стены, мебель, плачущие дети, а это кто? Неужели это Сусанна, жена его. Как изменилась она за это время. Как глубоко запали внутрь глаза. Почему же дети плачут? Ведь я не умер. А может, умер? Левон слабо пошевелил пальцами рук, затем ног. Слава богу, нигде не болит, кажется, все нормально. Постепенно он стал осознавать суть произошедшего, и кровью налились глаза его. Тяжело он поднялся, и смешно семеня ногами, путаясь в шароварах, проследовал в малую комнату за занавесками. Когда через некоторое время Левон Саркисян вышел оттуда, полностью переодевшись, это был уже другой человек. Ни на кого не глядя, он прямо прошел к стене, где висела винтовка, и стал перезаряжать ее. Щелкнув затвором и сняв с предохранителя, Левон двинулся к выходу. Но на полдороги он остановился и, посмотрев на сына, произнес:

- Ты со мной, Гурген?

Гурген, казалось, только и ждал этой команды, стремглав он бросился к дверям, нашел свою обувь и стал обуваться, крепко завязывая узел на щиколотках. Только теперь очнулась Сусанна, с воплем бросилась она в ноги Левона.

- Нет, Левон-джан , нет. Ты не пойдешь за Агой, он же тебя не тронул!

- Уйди прочь, женщина. Из нас двоих одному не жить.

- Не пущу, Левон. Убить хочешь кого, чтоб остыть, убей меня. Ты уже один раз его убил.

- Когда? - опешил Левон, но потом, поняв, что хотела сказать его жена, в сердцах плюнул, - Дура!

- Да, пусть я буду дурой, ругай, бей меня, но не уходи, умоляю, не ходи за ним. Бог простит тебя, я знаю, ты хороший, ты ведь не хотел смерти его семье. - Обняла его ноги Сусанна.

- Да я себе простить не могу, что повернул коней тогда назад. Не перебил всех. Не напился крови их досыта, - прошипел вдруг Левон, пригнувшись к Сусанне и глядя прямо ей в глаза. Сколько же яда, ненависти было в этих глазах. Отшатнулась от него Сусанна и упала отброшенная им в сторону. С последней надеждой посмотрела она на сына своего. Но Гурген, даже не повернулся в ее сторону, он стоял ссутулясь, вобрав голову в плечи, боясь, встретиться взглядом с матерью.

- Сынок, не ходи. Не бери грех на душу. Беги от этой крови. Молод ты, не иди, - умоляла она.

Но не слушал мать свою Гурген. Почти бегом бросился он в открытую настежь дверь и растворился в ночи.

Глава двадцать третья.

Луна, заливавшая все вокруг ровным серебристым светом, уже довольно высоко стояла в небе. Ейваз, сидя на лошади почти у самых ворот Левона Саркисяна держал под уздцы коня Садияра, который, пол часа еще не прошло, как ушел в дом. Но для Эйваза, это была целая вечность. Он устал уже ждать, когда дверь внезапно растворилась и Садияр-ага быстрыми шагами приблизился к своей лошади, забросил поводья, что передал ему Эйваз и легко вскочив, с места, бросил коня в галоп. На секунду, повернув голову к Эйвазу, он только и успел крикнуть:

- Пошли отсюда.

- Ты убил его? Почему я не слышал выстрела?

- Я не выстрелил.

- Ты убил его?

- Нет.

- Ты не убил Левона?

- Нет.

- Почему?

- Не смог.

- Не понимаю.

- Не смог я его убить при детях.

- Он убийца твоего сына, Садияр!

- Молчи, Эйваз. Мне и так плохо.

- Дай, я его застрелю, - крикнул Эйваз и уже хотел повернуть свою лошадь, но Садияр -ага остановил его.

- Нет, Эйваз, мы не вернемся. При детях нельзя убивать отца. Аллах не простит нам этого.

- А Аллах позволяет убивать безнаказанно детей, женщин.

- Аллах сам его накажет.

- Ты должен был убить его.

- Не смог я, Эйваз, пойми меня.