Ключ Эдема

– Потому что это твоя природа. Ты ищешь власть и силу, ищешь не в себе, а в других. Ты удивишься тому, как просто возвеличиться и обрести свободу, о чем ты так мечтаешь. Тебя не остановят принципы, их у тебя нет. Ты легко сменял одного владельца на другого, но никогда еще не был предоставлен самому себе. Вот, что я хочу тебе предложить.

– Какая щедрость, – Закария бросил взгляд исподлобья на Элиану и снова – на старика. – А что мне помешает предать и вас?

Натан бен-Исаак тихо рассмеялся, удивив тем самым пленника больше, чем все случившееся с ним за последнее время.

– Какая наивность, мальчик! Предать можно лишь того, кто тебе доверяет. А никто здесь не доверится тебе. Никогда.

Натан бен-Исаак положил свитки возле свечи.

– Можешь их сжечь, съесть или разорвать на части. А можешь прочесть. Это копии, и ты не нанесешь нам вреда. Но, возможно, развлечешь себя новыми знаниями. Надеюсь, ты умеешь читать.

Натан бен-Исаак двинулся к выходу, Элиана безмолвно пошла за ним. Пленный лучник провожал их взглядом, в котором блекла насмешка и презрение. Он огляделся, затравленно осмотрел тесных четыре угла, в которых его оставляли.

– Эй! Ты, девка!

Натан бен-Исаак чуть обернулся к своей ученице, но не стал останавливаться, и первым вышел в двери. Элиана же задержалась. Она спиной ощущала языки пламени дикой ненависти запертого зверя. Не оглянулась.

– Вспомнишь мое имя – позовешь.

* * *

Элиана нагнала учителя на лестнице и едва вытерпела, пока они не вышли на свежий воздух из подземелья. Ей в лицо дохнул теплый ветер, неся пыль и сорванные с ветвей листья. Небо затягивало темнеющей дымкой, сильные порывы грозили перерасти в ураган.

– И этого человека вы кладете мне в постель?! – воскликнула Элиана, обгоняя учителя.

Она не обратила внимания на проходящих мимо послушников, остановившихся после ее слов.

– И снова ты недовольна, – вздохнул Натан бен-Исаак. – То проклинаешь себя за бездетность, то недовольна лекарством.

– Да мне на это лекарство смотреть противно! Может, и лучше остаться пустой? Зачем мне лишние хлопоты?

– Затем, что дитя это не только твоё, – строго сказал старик. – Ему уготована великая роль. Он станет новым символом нашего общества. Символом веры.

– В собачью дырку все символы! – выкрикнула она эмоционально.

Ветер подхватил ее слова, понес над крышами. Она прикрыла глаза. Мягкие кудри волос упали ей на лицо, на темных ресницах золотом блестели крошечные пылинки. Послышался тяжелый вздох.

– Идем, – произнес учитель, и неспешно переставляя ноги, направился в сторону сада. Там, за плодовыми деревьями и огородом находились странные погребения монахов – костницы. Туда ее однажды водил Иоанн, показывая останки драконов, некогда живших на земле.

– Я здесь уже бывала, – заметила она, следуя за Натаном бен-Исааком.

– Если дурак побывал в библиотеке, это не значит, что он стал умным, – усмехнулся тот.

Они вошли в те ж двери, что и несколько лет назад, но теперь учитель вел ее в другом направлении. Захоронения костей остались позади. Они спустились ниже по ступенькам. Сквозь окна под потолком пробивался яркий дневной свет. В лучах солнца были видны пылевые вихри, вгоняемые ветром в это помещение. Дойдя до противоположной стены, Натан бен-Исаак подошел к небольшой фреске, изображающей каких-то святых. Их лики почти стерлись от времени, остались лишь очертания. Старик провел шершавой сухой ладонью по морщинистой стене, опустил пальцы в незаметное прежде углубление и потянул на себя. Фреска отодвинулась, точно дверь, обнажая пыльную, заросшую паутиной нишу. На полках удивительно было видеть бархат, припорошенный песком, и разных размеров шкатулки.

– Смотри, и если хочешь – не верь своим глазам.

Он открывал одну шкатулку за другой. Подойдя ближе, Элиана с раскрытым ртом наблюдала за тем, как поднятые крышки обнажают свои секреты. В первой на расшитой золотом подушке лежала простая чаша, глиняная, с широкими краями. В другой находилась горсть ржавых гвоздей. В третьей – венок из сухого растения, чьи листья почти осыпались. И в последнем сундучке – наконечник копья.

– Что это? – прошептала она, протягивая руку к чаше, но учитель перехватил ее за запястье.

– А что ты видишь?

– Не может быть, – девушка обернулась к нему, вглядываясь в иссушенное старостью лицо, в слабые потускневшие глаза. – Значит, это правда?

– Что – правда?

– Эти все вещи… Это же терновый венец, не так ли? Тот самый, что был возложен на голову Иисуса! А вот то, то копье, что пронзило его?! И чаша, которую наполнили его кровью… Господь милосердный, это правда? Всё правда?

– Вероятно, – Натан бен-Исаак смотрел на нее, будто ждал чего-то. – Раз ты так говоришь.

– Говорю?! Я же вижу!

– Что ты видишь?

Она захлебнулась в эмоциях. Сколько раз, сколько раз Элиана спрашивала его! Просила дать ответ, сказать, во что ей верить, и стоит ли хоть что-то в этом лживом мире веры!

И все это было рядом, у нее под самым носом.

– Это же все доказывает! – она с обидой и горечью смотрела на него. – Почему вы не показали мне раньше?