Ключ Гермеса Трисмегиста

Профессор не заметил ее порыва, он вообще ничего не замечал вокруг, он впился глазами в амулет, поворачивая его к свету. Вера хотела крикнуть, чтобы он этого не делал, не крутил его перед всеми, а если он не согласится, то просто забрать амулет и уйти, и сдержалась только усилием воли. На этот раз он что-то почувствовал, покосился на нее удивленно и положил амулет на стол.

— Что вы можете сказать об этом? — Вера незаметно придвинула амулет поближе.

— Откуда это у вас? — в свою очередь, спросил профессор.

— Оттуда, — лаконично ответила Вера, — я… я купила это в Помпеях, когда была там на экскурсии.

— Купили? — Профессор смотрел с недоверием.

— Ну да, — теперь Верин голос был тверд, — я отстала от группы, подошел нищий и предложил купить вот это за пять евро. Я купила, чтобы он отвязался — страшный такой был, весь оборванный, один глаз завязан, да еще все время что-то бормотал. Я испугалась…

— Ну-ну, — профессор потянулся к амулету, но Вера придвинула его еще ближе к себе, — что я могу сказать… Вещь, несомненно, очень древняя, происхождение ее — греческое.

— Греческое? — удивилась Вера. — Но я ведь купила ее в Помпеях, в Италии…

— Тем не менее вещь эта греческая, об этом говорит символика изображения и общий стиль. По степени износа, — профессор ловко подхватил амулет, — можно сказать с уверенностью, что этой вещи более двух тысяч лет. Подробнее может сказать спектральный анализ и радиоуглеродный метод исследования. Как я уже говорил вам в самолете, вот эти три бегущие ноги — это символ Гермеса Трисмегиста. Личность эта чрезвычайно таинственная и легендарная, многие ученые считают его вымышленной фигурой, но существует множество тайных обществ, которые ему поклоняются. Среди них так называемая Изумрудная коллегия, которая, по слухам, существует и в наши дни.

— Но чего они добиваются? — спросила Вера. — Что нужно этому обществу?

— Ну, этого я вам в точности сказать не могу, обычно все тайные организации добиваются… власти и денег, — усмехнулся профессор, — а что касается этой вещи… вот, смотрите, тут полустертые значки и буквы, явно греческие. Надпись разобрать не могу, она слишком повреждена временем. А вот для чего могла бы служить эта вещь… — профессор положил кругляшок на стол, и Вера тотчас придвинула его к себе, — думаю, что это амулет…

Вера вздрогнула.

— Или ключ… был ключом к чему-то… — задумчиво пробормотал профессор, — но это можно только предполагать. Во всяком случае, если вы хотите узнать подробнее, то эту вещь нужно отдать на исследование в лабораторию… я мог бы рекомендовать…

— Это исключено, — твердо ответила Вера и прикрыла амулет ладонью, — я никуда его не отдам!

Очевидно, что-то такое прозвучало в ее голосе, отчего профессор вздрогнул.

— Тогда… — медленно проговорил он, — я вас направлю к одному человеку…

Синяя машина подъехала к зданию Института истории искусств. Ирина, сидя на переднем сиденье, скосила глаза на своего спутника. Вид у него был не блестящий после встречи с котом. Шея и подбородок были покрыты множественными мелкими царапинами, одну глубокую, на горле, Ирина собственноручно заклеила пластырем. В остальном ничто не напоминало о схватке, он был спокоен и сосредоточен.

Аккуратно припарковав машину, человек с лицом, напоминающим попорченную временем античную маску, посидел немного неподвижно, положив руки на руль и закрыв глаза.

— Она здесь, — сказал он через некоторое время, открыв глаза, — в этом здании, внизу.

Ирина искоса посмотрела на него, ее изумляла его способность так точно находить нужный им объект. Она не знала, что зеркало Мертвеца — очень сильный и действенный способ. К сожалению, им можно воспользоваться только один раз, поскольку посредник между миром духов и реальным миром во время сеанса умирает. Но зато связь с объектом долго не прерывается. Поэтому мужчина с лицом античной маски твердо знал, где в данное время находится амулет, Ирина в этом не сомневалась.

Они без труда вошли в здание, вахтер, поглядев в глаза мужчине, не сделал попытки поинтересоваться, что им нужно. Он-то хотел это сделать — все же не просто так человек у двери сидит, а к месту приставлен, — но, встретившись взглядом с мужчиной, вахтер почувствовал вдруг, как потемнело в глазах, и сердце замерло на миг, а потом стало стучать с перебоями, и дышать было тяжело, как будто не воздух входил в легкие, а какая-то неприятная вязкая субстанция.

Глядя в спину двум посетителям, вахтер, потирая левую сторону груди, ощутил, что на него давит груз всех прожитых лет, и подумал, что лет-то этих немало, а вспомнить вроде и нечего. Пролетела жизнь, а он так ничего и не успел сделать хорошего. Одну жену бросил, другая сама ушла. Дети от разных браков не больно отца жалуют, да и не за что, если честно. Сын вообще пропал с горизонта, связался с плохой компанией, а дочка замужем, с отцом не общается. Надо бы позвонить, у нее ведь день рождения осенью, а он и не помнит уже, когда…

Отчего-то все, кто смотрел в глаза мужчине с лицом, похожим на попорченную временем античную маску, чувствовали себя очень и очень плохо.