Ключ к ее желаниям

— Видишь ли, мой мальчик, ты не единственный, кто сегодня потерял нечто важное… — признался Малкольм. — Софи пришла ко мне по доброй воле, а я налетел на нее. Уничтожил свой шанс наладить отношения с моей единственной дочерью, с моей собственной плотью и кровью.

— Только не просите пожалеть вас, — сказал Ванн, — потому что для этого неудачный день.

— Заткнись, — рявкнул Малкольм, — убирайся с глаз моих долой. Ищи ее. И… удачи тебе в этом.

Ванн направился к двери.

— Ванн! — крикнул Малкольм ему вслед. — Когда найдешь Софи, скажи ей, что я надеюсь на еще один шанс.

Ванн повернулся к старику.

— Выследи ее и расскажи сам, если тебе не все равно, — сказал он, — если это сделаешь ты, для нее это будет значить больше. Я тебе не мальчик на побегушках.

— Вон отсюда, — взревел Малкольм, — убирайся!

Ванн так и сделал, ускоряясь с каждым шагом. К тому времени, как добрался до парковки, он бежал так, словно от этого зависела его жизнь.

Глава 20

Софи вырвалась из кошмара, крик застрял у нее в горле.

Свесила ноги с шезлонга и села. Она уснула, лежа под навесом поникших цветов глицинии, и послеполуденный свет, просачиваясь сквозь гроздья соцветий, заливал все вокруг лавандовым сиянием. Во дворе журчал фонтан.

Она встала, потянулась и поднялась на террасу с видом на море. Ветер откинул ее волосы назад и развевал смятое льняное платье. Старинная вилла была построена прямо на краю морского утеса, откуда открывался вид на красочный, великолепный город Позитано. Здесь всегда дышалось легко. Ее самые счастливые воспоминания были связаны с этим местом. Но она хотела показать это место Ванну. Рай для влюбленных.

Ей было грустно.

И поводов для грусти было немало. Ее разбитое сердце, уязвленная гордость, разрушенная карьера, растоптанные надежды… Захочет ли кто-нибудь в этой галактике снова нанять ее?…

Но сейчас ее главной проблемой было просто вспомнить, как дышать.

Она и не подозревала, насколько привязалась к фантазии о воссоединении с семьей. Конечно, сначала она делала это для мамы. Попросить Софи пойти к Малкольму было последней попыткой мамы залечить свое разбитое сердце.

Но все обернулось кошмаром. Столько усилий — и вместо награды она унижена, опозорена, изгнана.

Надеяться не на что: ни на семью, с которой она надеялась воссоединиться, ни на мужчину, за которого надеялась выйти замуж. Она влюбилась в счастливую мечту о Софи и Ванне, как ей казалось, созданных друг для друга.

Все… Она нарушила первое правило: чем привлекательнее мужчина, тем драматичнее будет разрыв.

И все же, как он мог подставить ее? Сделать так, чтобы Малкольм уничтожил ее… Это не просто разрыв, это — катастрофа.

Она заблокировала все свои контакты с «Мэддокс Хилл» в социальных сетях и сменила номер телефона. Прекрасный закат над морем напомнил ей о маме, которая каждый вечер сидела на террасе и тосковала по Малкольму. И вот она здесь, несчастная дочь Вики Валенте, печально смотрит на закат в полном одиночестве. История повторялась.

К черту. Она изменит эту историю и начнет с того, что позаботится о себе. Купит приличную еду, приготовит ужин. Надо любить себя. Ей самой не наплевать на Софи Валенте.

Она закинула в рюкзак пару холщовых хозяйственных сумок, надела кроссовки и отправилась за едой. Зашла в овощную лавку, затем в магазин за сыром, вяленым мясом и бутылкой вина и напоследок заглянула в мясную лавку.

В Позитано она предпочитала делать покупки в местах, где ее узнавали лавочники. Синьора Ипполита, жена мясника, завернула для нее толстый флорентийский стейк, несмотря на протесты, что этого слишком много для нее одной.

Выйдя на улицу, она подняла глаза и увидела на другой стороне дороги Ванна.

Сумки выпали из рук. Бутылка с вином звякнула о булыжники и с шумом покатилась вниз по склону.

Ванн перехватил бутылку и направился к ней.

— Софи!

— Что ты здесь делаешь, Акоста? — спросила она. — Как ты меня нашел?

— Я должен был увидеть тебя, — сказал Ванн, — я искал тебя.

Она протянула руку за бутылкой вина.

Ванн отдал ее.

Софи подняла хозяйственные сумки.

— Можно я понесу их? — спросил он.

— Нет, спасибо.

Она повернулась, чтобы помахать мяснику и его жене.

Ванн шел рядом до тех пор, пока она не остановилась у большой деревянной двери, ведущей на виллу. Софи оглянулась и заметила, что Онофрио и Ипполита все еще стоят на улице перед лавкой и с тревогой наблюдают за ней. Еще три или четыре человека на площади тоже следили за ними.

Софи выругалась себе под нос и протянула Ванну сумки:

— Подержи, пока я достану ключи.

Он молча подхватил их. Когда дверь распахнулась, она жестом пригласила его войти и закрыла за ними дверь.

— Спасибо, что впустила, — сказал Ванн, — сдается, мясник подумывал разделать меня на куски.

— Ты здесь только потому, что мне не нужны зрители, — отрезала Софи, — не ради тебя, это уж точно.

Темные глаза Ванна были полны эмоций, которые сбивали ее с толку и приводили в ярость. После того что он сделал, он не имел права так смотреть на нее.

— Я тебе не рада, — заявила она.

— Знаю, — сказал Ванн, — только выслушай меня.

— Я не давала тебе адрес.

Ванн пожал плечами: