Ключ Хирама

В октябре 1328 года в силу политических причин, которые стоят вне темы этого исследования, папа Иоанн XXII снял с Роберта I отлучение, но только что ставший законным шотландский король умер в возрасте пятидесяти лет 3 июня 1329 года, всего за десять дней до того, как папа обнародовал буллу, признающую его право на шотландский трон. Трон унаследовал его сын Давид II, которому было всего пять лет, а регентом был назначен лорд Рандольф, член семьи Морей и дядя герцога Морей. Смерть Роберта Брюса не означала разрыва с тамплиерами. Перед смертью он дал клятву отправиться в Иерусалим и биться с сарацинами, и в знак уважения к нему его забальзамированное сердце было взято сэром Уильямом де Сен-Клером и сэром Джеймсом Дугласом в последний крестовый поход в Иерусалим, но, к несчастью, оба они были убиты в битве в Андалузии на пути в Иерусалим. Сердце Брюса не достигло Святой земли, было возвращено и похоронено в аббатстве Мелроз, а сэр Уильям был похоронен в Росслине.

Как только Шотландия официально стала частью христианского мира, тамплиеры должны были исчезнуть со сцены, став тайным обществом, поскольку власть Ватикана вновь могла дотянуться до своих врагов через всю Европу. К счастью, в переходный период член тамплиерской семьи Морей был регентом, правившим от имени ребенка короля Давида II. Он обеспечивал прикрытие, дававшее возможность спланировать будущую организацию, которая уже заменила обреченный орден. Они сумели сохранить великие секреты, которые были им доверены.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОССЛИН

Новый тайный орден должен был обеспечить сохранность тамплиерских ритуалов и мышления, и планы преобразования, должно быть, составлялись параллельно с переговорами, которые велись с папой. Таким образом, ко времени, когда Шотландия снова перешла в подчинение к папе, тамплиеры Шотландии стали невидимы для тех, кто не знал, куда смотреть, а одним из мест, куда стоило заглянуть, была семья Сен-Клер.

Как мы уже говорили в главе пятой, часовня Росслин, построенная последним Уильямом Сен-Клером, оказалась исключительно важным местом для нашего расследования, поскольку это сооружение было связующим звеном между тамплиерами и масонами. Использование американских растений в качестве элемента каменного резного орнамента (алоэ и американский маис), которые должны были быть полностью неизвестными в это время, послужило нам неоспоримым доказательством того, что кто-то из Сен-Клеров пересекал Атлантику в очень давние времена.

Первый раз мы посетили часовню, построенную герцогом Уильямом Сен-Клером, четыре года назад, за эти четыре года мы узнали очень многое и поэтому решили снова вернуться в это основополагающее сооружение. Снова, как и в прошлый раз, мы отправились в путь в семь тридцать утра и вскоре после полудня прибыли в спокойную шотландскую деревню. Был прекрасный день начала лета, теплый, но с рваными облаками на небе, бросающими пятна теней на зеленые склоны холмов. Шпили Росслина были эффектно высвечены солнцем.

Войдя в часовню, мы почувствовали, будто приветствуем старого друга. Все было знакомо, но вместе с тем интересно, и мы надеялись, что у старого друга есть много новой информации, которой он с нами поделится. А у нас имелось много открытий, которые следовало проверить в Росслине.

Войдя в здание, мы обнаружили, что в нем никого нет и ничто нас не будет отвлекать от восприятия впечатляющей индивидуальности убранства. Часовня Росслин была пронизана духом вечно живой духовности, ощущаемой здесь и сейчас наряду с бесконечным прошлым. Мы оба любим церкви, но каждая из тех, что мы знаем, кажется безжизненной по сравнению с Росслином. Трудно описать то теплое чувство, которое возникает в этом средневековом помещении, чтобы не прослыть фантазером, но Роберт сумел выразить его простыми словами, сказав, что это единственная церковь или часовня, в которой он спокойно и счастливо проспал бы ночь один.

Мы бродили по нефу, наслаждаясь местом, и прежде всего обратили внимание на резные кукурузу и кактус алоэ, подсознательно пытаясь уверить себя, что мы действительно видели этот декор в наше первое посещение. Но беспокоиться было не о чем, сомнений в том, что мы видим, не возникало. Когда мы изучали перемычку в виде резных кактусов, из северных дверей появилась женщина-викарий и с теплой улыб кой спросила: вы видели индейскую кукурузу? Мы ответили «да», и она заговорила на эту тему.

Преподобная Жанет Дайер, как оказалось, была ботаником-любителем, а ее муж — ботаником-профессионалом.

«Замечательный кактус-алоэ, не так ли? — сказала она, взглянув на фриз. — Полагаю, это могло быть чем нибудь иным… но тогда я действительно не знаю, что это такое, если не алоэ. — Она развернулась влево и указала на арку из индейской кукурузы. — Мой муж говорит, что кукуруза изображена очень точно, возможно, это слегка недозревшее растение».