Ключ от радуги

Потом было, как показалось Антонину, бесконечное блуждание в темноте узких и низких коридоров, при тусклом свете масляной лампы. Больше всего он боялся, то где-то ошибся в бесконечных поворотах и свернул не туда. На одной из развилок, где было более-менее просторно, он оделся и хотя бы перестал мерзнуть.

На поверхность они вышли ближе к полудню. Просто лабиринт в какой-то момент закончился коридорчиком, выход из которого был замаскирован снаружи большой кучей валежника.

— Выбрались.

И Антонин и Нельси с облегчением растянулись прямо на сырой опалой листве. Буря с дождем смыла весь снег.

— Ну, теперь ты уже расскажешь, почему надо было убегать из дома? — едва отдышавшись потребовала девочка.

— Хорошо, сейчас давай немного перекусим. Я переоденусь и немного поправлю нашу внешность.

— Я слушаю.

— Смотри, пирожки с капустой. Будешь?

— Ну, давай. Рассказывай, не тяни.

Антонин рассматривал пирожок и думал с чего начать? С того момента, когда он по сути предал своего Бога и своих товарищей или со своих сомнений в правильности того что он делает и делал? Где начало? Как объяснить девочке, почему им пришлось покинуть ее дом и зачем им придется еще долго скрываться?

— Ой, а тут еще колбаска варжья, моя любимая, только ее порезать нужно. У тебя нож есть?

— Да, конечно, я опытный путешественник. — Антонин засуетился, разыскивая в сумке искомый предмет.

— Антонин, ты почему не рассказываешь?

— Не знаю с чего начать, — честно признался бывший резидент Ордена Равновесия.

— Так кто были те двое, что пришли в усадьбу вчера?

— Я думаю, что это были… разведчик и "отмычка", — Нельси смотрела на Антонина и по привычке ждала объяснений. — Мужчина профессиональный разведчик. Его задача сбор информации.

— А что ему у нас понадобилось?

— Я думаю, что его послали мои бывшие сослуживцы, выяснить, кто живет в усадьбе.

— А зачем ты скрываешься от своих сослуживцев. И кто они такие?

— Это долго рассказывать… Я расскажу тебе об этом когда-нибудь потом, а сейчас тебе достаточно знать, что с той работы, которой я раньше занимался, просто так не уходят. Вход к нам стоит крону, а выход только через предел темного лика. И должность, которую я занимал, всегда освобождалась раньше, только из-за встречи с темным ликом. А я как видишь — жив, и умирать пока не собираюсь. Поэтому, как только разведчик принесет данные, что видел меня в усадьбе, туда явятся плохие ребята и убьют там всех.

— А зачем всех? Гномы же никому ничего плохого не сделали…

— Они видели меня, общались со мной. Этого достаточно, чтобы убить их.

— Понятно. А что такое "отмычка"?

— "Отмычка" в нашем случае была женщина. Если бы мужчина был один, его бы в усадьбу не пустили, не смотря на бурю. А вот беременную женщину с сопровождающим выгнать не смогли… Поэтому она "отмычка", та что открывает двери.

— А зачем ей это? — удивилась Нельси. — Светлый лик может на это обидеться.

— Ее наняли. Я даже сомневаюсь, что она беременна, скорее всего, ее живот накладной, а недомогание — притворство.

— Почему ты так думаешь?

— Мозоли… Ты не видела ее руки. У нее очень характерные мозоли человека, много упражняющегося с мечами или ножами. Руки и плечи слишком крепкие для простой владелицы небольшого поместья.

— Может быть, она просто любит оружие и много тренируется?

— Возможно, но, по словам ее брата, срок у нее большой. А с таким животом много не натренируешься, мозоли бы уже сошли. И потом мне показалось, что я узнал мужчину. Я, конечно, могу и ошибаться. Я мог бы рискнуть собственной жизнью, но не твоей. Я поклялся на…,- Антонин прерывисто вздохнул, — я обещал твоей матери, что позабочусь о тебе. И я сделаю все, что в моих силах.

— Антонин, — девочка говорила медленно и приглушенно, глядя на учителя немигающими глазами, — а вы ничего не хотите мне рассказать?

"Как же она становится похожа на мать", — внутри у старого монаха что-то екнуло.

— Что? Что ты хочешь от меня услышать?

— Правду! — подбородок у нее дрожал, на глаза набегали слезы.

— Какую правду? — Антонин почувствовал, что у него из глаза вытекла предательская слеза.

— Я все знаю… мама…она не уехала на воды, она больше никогда не придет. Никогда! — Нельси произнесла это шепотом, но таким, который пробирает до костей. И бросившись у Антонину на грудь, разрыдалась.

Кошмарный демоненок, изводивший отряд наемников оказался всего лишь несчастным ребенком, худенькой девчушкой с темными кудряшками, жизнь которой висит на волоске. Бормоча всем известные успокаивающие слова, Антонин незаметно для себя перешел на какой-то мотивчик и начал слегка раскачиваться. Откуда-то из глубин памяти всплыла эта незатейливая колыбельная, под которую он укачивал свою воспитанницу. Девочка всхлипывала все реже, и наконец, заснула, уткнувшись ему в плечо. Он страшно виноват перед этим хрупким существом, не желая того, он послал на смерть ее мать. Жизнь за жизнь, теперь он должен заботиться о Нелесе, как о родном ребенке.