Ключ от вечности

Юный Фридрих спал самым крепким сном, когда дядя осторожно потряс его за плечо.

– Не надо, мама… – пробормотал сквозь сон парень, – позволь мне еще немного поспать…

– Не проспи свою молодую жизнь! – прошептал дядя и двумя пальцами зажал нос племянника.

Этот старый способ подействовал: Фридрих дернулся, охнул и проснулся. Ошалелыми со сна глазами он посмотрел на дядю.

– Что случилось, дядюшка? – проговорил он наконец охрипшим голосом. – Я только заснул, и мне начал сниться такой приятный сон…

– Сегодня нам не суждено выспаться! Нам нужно немедленно уходить, если мы хотим сохранить свои жизни. Не знаю, как тебе, а моя мне пока что дорога.

– Да с чего вы взяли, дядюшка, что нам кто-то угрожает? Мы наконец-то попали в теплый и гостеприимный дом и можем хоть немного отдохнуть…

– Этот дом только на первый взгляд кажется гостеприимным! Я видел в окно, как один из завсегдатаев этого кабака отправился за соучастниками. Рожа у него была самая бандитская, и повадки такие же. А после того я слышал, как на улице перед харчевней переговаривались какие-то люди.

– Мало ли что это за люди! Мало ли о чем они могли говорить! Уверен, это было что-то вполне безобидное.

– Твоими бы устами… короче, Фрицци, я хочу сохранить наши жизни, и потому мы немедленно уходим. – Дядя прислушался к звукам, доносящимся из коридора, и добавил: – Причем уходим через окно!

Фридрих состроил недовольную физиономию, но подчинился и быстро собрался.

Дядя Готфрид вскинул свою котомку на плечо и шагнул к окну, но тут же попятился и прошептал:

– Кажется, мы опоздали! Под окном тоже кто-то есть. Видно, они решили напасть на нас сразу с двух сторон.

– Что же делать? – Племянник, кажется, наконец проникся серьезностью момента.

– Придется воспользоваться моими познаниями! – Дядя быстро огляделся, положил на койку пару крупных поленьев, накрыл их лоскутным одеялом. Затем свернул свой дорожный плащ и плащ племянника и положил их в изголовье кровати.

Пошарил в своей котомке, нашел там какую-то склянку, насыпал в нее порошок из плотно набитого кисета и положил склянку между накрытыми одеялом поленьями и свернутыми плащами.

После этих странных приготовлений дядя Готфрид задул единственный сальный огарок, который освещал комнату.

Теперь комната была едва освещена проникающим в оконце лунным светом, и в этом свете можно было подумать, что на кровати спокойно спят два человека.

Все эти приготовления заняли менее одной минуты. Управившись с ними, дядя Готфрид отступил в угол комнаты и вместе с племянником спрятался за плотной занавеской, отгораживавшей ведро для ночных надобностей.

За дверью комнаты тем временем раздались приглушенные голоса. Один из них, несомненно, принадлежал хозяину харчевни.

– Они здесь, добрые господа! – говорил он льстивым голосом. – Только прошу вас, обойдитесь без кровопролития… моя харчевня известна своим гостеприимством…

Трактирщику ответил другой голос, низкий и властный:

– Уймись, старик! Тебе за все заплачено, а коли тебе этого мало – можешь взять себе все деньги, которые у них найдешь!

Тут же раздался третий голос:

– Тише, тише! Вы их разбудите раньше времени!

В следующую секунду задвижка на двери словно сама собой поползла в сторону, и дверь распахнулась.

В комнату ворвались три человека самого разбойничьего вида. Впереди шел рослый одноглазый здоровяк с кудлатой бородой, в руках которого был остро заточенный топор, следом – молодой щеголь в нарядном камзоле, с длинным обнаженным мечом в руке, замыкал шествие коротышка с выпученными, как у лягушки, глазами и лихо закрученными усами. В руке у него был большой мясницкий нож.

При виде этой шайки юный Фридрих едва сдержал испуганный крик. Хорошо, что дядя своевременно прижал ладонь к его рту. Затем он закрыл глаза племянника краем своей одежды, сам же зажмурился как можно крепче.

Разбойники окружили кровать, одноглазый поднял над головой топор и с утробным кряканьем опустил его.

В этот момент раздался оглушительный грохот, и комнату озарила ослепительная вспышка, показавшаяся еще ярче из-за царившей в ней темноты. Бородач заревел, как раненый медведь, выронил топор и схватился за свой единственный глаз, затем покачнулся, как подрубленное дерево, и рухнул поперек кровати. Его сообщники попадали на пол, издавая крики удивления и боли. В то же время в коридоре раздались испуганные голоса.

– Теперь нельзя терять ни мгновения! – проговорил дядя Готфрид и выскочил из-за занавески. В одно мгновение он захлопнул дверь комнаты, задвинул задвижку и передвинул к двери кровать, чтобы она не давала ей открыться. Затем подскочил к окну, широко распахнул его и бросил в темноту такую же склянку, как та, которую он перед тем спрятал в постели.

Из-за окна донесся грохот, ночь озарилась яркой вспышкой, как если бы прямо перед окном ударила молния, затем послышался крик боли. Тогда дядя Готфрид выскочил в окно. Племянник последовал за ним, перешагнул через стонущего, бьющегося в судорогах человека и пустился бежать вслед за дядей.