Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)

– Да, я первое время тоже воспринимала всё это с некоторым… скепсисом. Но Вадим, даром что Элайе ровесник, существо удивительно настырное, всё-таки допёк в этом плане и нас, и, что ещё более удивительно, его. С учителями-то как раз проблем не было. Дополнительные трудности педагогического процесса пугали их меньше, чем последствия для ребёнка от осознания, что он в чём-то не такой, как все. Жить-то нам всем вместе – инвалидам и здоровым, пришельцам и местным, телепатам и нормалам… Учителя Элайей сперва вполне довольны были – милый, тихий мальчик, прилежно учится… Ну, учился он всегда хорошо, закончил круглым отличником. Но вот во всём кроме учёбы с ним были… определённые сложности. Он становился всё более замкнутым, участвовал в школьных мероприятиях с неохотой, инициативы от него вовсе было не дождаться… При всех скидках на здоровье – с ними в классе учился слепой мальчик, в соседнем классе мальчик без ноги, ходил на протезе… Так вот они рвались, они участвовали. Классом старше был с врождённым слабоумием ребёнок, сам отказывался от облегченной программы, хотел вместе со всеми, в школьный хор сам пришёл… А Элайе как будто ничто не было интересно, он за компанию с Вадимом участвовал, он его на буксире тащил. Вадим к средним классам с половиной школы дружил, мог, наверное, больше, если бы не проводил он всё возможное время с Элайей, проще говоря – нянчился с ним, как будто старший… Я ведь, понятное дело, его мысли слышала, знала его настроения… Он под влиянием друзей семьи увлёкся религией, а это, понятно, не совсем то, что является на Корианне хорошим мостом для построения отношений с обществом. Офелия очень переживала, я относилась философски – у подростков это стадия взросления, чем-нибудь выпендриваться и противопоставлять себя окружающим, как юношеские прыщи. Может быть, и прошло бы… Если бы не случилось то, что случилось.

– Интересный у вас мир, конечно… – проговорил, помолчав, Так-Шаой.

– Представляю, вам сложно это понять…Корианцев не понимают даже земляне, хотя сама идея происходит с Земли. А мне, знаете ли… именно там, так свободнее и легче всего дышится, пожалуй.

Гроум аккуратно подобрал толстым морщинистым пальцем стекающую по кромке бокала каплю.

– Ну, если говорить о понимании… насколько это не мой формат – думаю, вы и сами понять можете… Но ведь это не помешало нам работать вместе, верно? Как бизнесмен, я привык думать, что самые разные, и по виду, и по культуре существа способны договориться, когда им это нужно. У всех, с кем я имею дело – хурров, дрази, бракири, лорканцев – свои какие-нибудь странности, которые здравым умом порой не понять. Но кичиться своей исключительностью можно, когда ты религиозный деятель или старейшина клана, когда ты бизнесмен – ты должен уметь договариваться с кем тебе это необходимо, понимаешь ты его или нет.

– Ну, в какой-то мере можно сказать, что корианцы кичатся своей исключительностью, – рассмеялась Виргиния, принимая свой бокал, – хотя с ксенофобией это никак не связано, ксенофобия под запретом идеологически… В этом смысле я была рада, что эти дети выросли в таком мире. Чего не смогла бы Элайе дать одна я, то смог дать мир. Я не могу назвать себя несчастной, никогда не могла, и всегда знала, за это спасибо родителям. Они стояли нерушимой стеной между мной и миром, который мог сломать меня, если б захотел, а он мог захотеть… А у Элайи и детей Лаисы был мир, который не собирался их ломать. Я уродилась с таким характером, что мне было до лампочки, чего там других людей во мне не устраивает… Эти дети могли такими и не уродиться.

Гроум вздохнул, пригубив свой бокал.

– Иногда, наверное, человек ломает себя сам. Надеюсь, в те минуты, когда вы искали, в чём ваша вина, вы вспоминали о том, насколько могло быть хуже без вас, без тех условий, которые вы дали сыну.

– Дэвид и Диус, да и Лаиса, говорили нам то же самое. Понятно, что при такой болезни вообще не удивительно быть несколько странненьким, и… У Дэвида и Диуса, в конце концов, был в памяти пример его отца, по их мнению, Элайя был похож на него именно этим – обладая такой огромной силой и не имея сферы для её применения, он страдал от этого. Как и Андо, он жил с убеждением, что он избран для чего-то, что дар не должен «простаивать», что огненный столп, являющийся ему – это знак, что сам господь где-то ждёт его на поле сражения… Можете себе представить, как сложно ему было с такими убеждениями в атеистическом мире Корианны.

– Огненный столп?

– Мы, по некотором размышлении, пришли к заключению, что этот огонь – интерпретация ментального следа Андо в его памяти. Но для Элайи способность Дэвида слышать мысли телепатов была, кажется, знаком некой причастности божественной сущности, хотя он сам не мог объяснить, каким образом. Это при том, что сам Дэвид, мягко говоря, совершенно не религиозен, и о его отношении к ворлонцам Элайя тоже знал…