Ключевые темы книги Откровение: Сборник статей

Амилленаризм. Взгляды Августина. В 20‑й книге своего влиятельного труда «О граде Божием» Августин представляет совершенно иную интерпретацию Откр. 20. Он понимает первое воскресение как воскресение души к новой жизни. Второе воскресение, которое произойдет при возвращении Христа и при окончательном суде, — это воскресение тела[260]. Тысячелетие же — это либо период между Первым и Вторым пришествием Христа, либо это время существования мира в целом. Августин, кажется, больше склоняется к первой интерпретации. Сковывание сатаны берет начало от Первого пришествия Христа. Сатана теперь не может совратить избранных к вечному проклятью, хотя он все еще может их искушать. Бездна, в которую брошен дьявол, — это «бесчисленное множество нечестивых, сердца которых слишком безмерны в злобе против церкви Божьей»[261]. Тысячелетним правлением святых он называет существующее царство верующих со Христом, будь то в теле или в духе, которое после второго воскресения и последнего суда станет вечным Царством[262]. Комментируя слова «и увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить» (Откр. 20:4), Августин уверяет читателей: «Эта речь не о последнем суде: нужно разуметь те престолы председателей и тех самых председателей, которыми церковь управляется в настоящее время»[263].

Таким образом, для Августина назначение Тысячелетнего царства соответствовало цели и назначению церкви, или царству, воинствующему в христианскую эпоху. Право судить, данное сидящим на престоле, относится к власти церкви, то есть принадлежит тем, кто стоит в ее главе (речь, конечно же, идет о епископах). Более тысячи лет августинианский взгляд на Тысячелетнее царство имел преобладающее влияние в католической церкви[264]. Данный взгляд называли амилленаризмом, хотя некоторые исследователи считали этот термин не совсем корректным[265].

Ранние протестантские взгляды. Первые протестантские реформаторы разделяли августинианский взгляд на Тысячелетнее царство и отвергали хилиастические ожидания. Так, Пауль Альтхаус, описывая взгляды Лютера, отмечает: «Теперь Лютер соглашается с католической церковью, отказываясь от хилиазма. Он интерпретирует 20‑ю главу Откровения не с точки зрения конца истории, но как описание церкви. Тысячелетнее царство уже в прошлом, оно окончилось с приходом турок или тогда, когда папство стало антихристом. Однако, в отличие от тогдашнего учения церкви, богословие Лютера возобновило страстное ожидание пришествия Иисуса, свойственное ранней христианской церкви»[266].

Джон Кальвин также отвергал хилиазм, считая его ребяческим вымыслом, даже не заслуживающим опровержения. Согласно Кальвину, число «тысяча» в Откровении «относится не к вечному блаженству церкви, а только лишь к различным переживаниям, поджидающим церковь в то время, как она будет трудиться на земле»[267]. Генрих Куисторп в своей книге «Учение Кальвина о последних событиях» отмечает, что экзегеза Кальвина по Откр. 20:1—6 «является отнюдь не убедительной», и предполагает, что тысячелетие — это «эсхатологическое событие, но само по себе оно не является концом и не представляет собой вечное Царство Божье»[268]. Некоторые лютеранские и реформаторские исповедания веры осуждают хилиастическое учение как иудаистское и фанатичное, в частности, еще и потому, что оно было связано с анабаптистскими взглядами и с бесчинствами Мюнстерской революции[269]. Цели Тысячелетнего царства в подобной атмосфере не имели никаких шансов на более серьезное рассмотрение.

Постреформаторские взгляды. В постреформационную эпоху произошло возрождение более сбалансированного премилленаризма, и в XVII и XVIII столетиях многие протестантские интерпретаторы считали, что Тысячелетнее царство искупленных начнется при Втором пришествии Христа с момента первого воскресения — телесного воскресения всех, умерших во Христе, и окончится вторым воскресением — воскресением нечестивых при последнем Суде[270]. Тысячелетнее царство понималось, главным образом, как правление Христа со святыми на земле.