Ключи к «Лолите»

Гумберт даже не подозревает (по крайней мере, в тот момент), что идея похода за очками — в особенности темными{76}, — который заканчивается сексуальной оргией с девочкой пубертатного периода, является своего рода компенсацией мучительного провала с исходной душенькой у моря. Темные очки лейтмотивом мигрируют через несколько тысяч миль, через двадцать пять лет и восемь глав романа. Избавиться от Гейзихи под предлогом поиска темных очков — тонкий психологический нюанс, который заставит злорадствовать фрейдиста, и блестящий артистический штрих, который вызовет у антифрейдиста удовлетворенную улыбку.

Прежде чем разобраться с Венской делегацией, надо привести еще один пример аналогии "Аннабель — Лолита". Последняя главка об Аннабелле заканчивается словами:

Но эта мимозовая заросль, туман звезд, озноб, огонь, медовая роса и моя мука остались со мной, и эта девочка с наглаженными морем ногами и пламенным языком с той поры преследовала меня неотвязно — покуда наконец двадцать четыре года спустя я не рассеял наваждения, воскресив ее в другой. [с. 24]

Отзвуки этого пассажа эхом отражаются в дневнике Гумберта. В один из дней он записывает: "Моя душенька, моя голубка на минуту остановилась подле меня… и от нее веяло почти тем же, что от другой, ривьерской", а улегшись загорать, она явила взору Гумберта "выпуклости обтянутых черным узких ягодиц, и пляжную изнанку отроческих ляжек" (с. 57). Обнаружив этот параллелизм, самодовольный психоаналитик немедленно заключит, что Лолита есть несомненная сублимация Аннабеллы, подсознательная услада волосатой мужской силы Гумберта. Само собой, соглашается Гумберт, но исходная посылка неверна. "Странник, обладающий нимфеткой, — поясняет он, — очарованный[34] и порабощенный ею, находится как бы за пределом счастья", — и далее замечает:

Иной опытный психиатр, который сейчас изучает мой труд… несомненно очень хотел бы, чтобы рассказчик повез свою Лолиту на берег моря и там бы нашел по крайней мере «гратификацию» давнего позыва, а именно избавление от «подсознательного» наваждения незавершенного детского романа с изначальной маленькой мисс Ли. [с. 206]

Но, как заверяет медиков Гумберт (вновь кивая на По, прошу заметить), к тому времени он уже получил столько услад от Лолиты…

…что мечта о "Приморском Королевстве", о "Сублимированной Ривьере" и тому подобном давно перестала быть глубинным порывом и свелась к рассудочной погоне за чисто теоретическим переживанием. Эдгаровы ангелы это знали… [с. 206]

По сути, продолжает Гумберт (свободно играя именами), его настоящее освобождение пришло гораздо раньше:

…в тот миг, именно, когда Аннабелла Гейз, она же Долорес Ли, она же Лолита, явилась мне, смугло-золотая, на коленях, со взглядом, направленным вверх, на той убогой веранде… [с. 207]

Таким образом, когда Гумберт отождествляет Лолиту с Аннабеллой и вспоминает, к примеру, как, обучая Лолиту игре в теннис, он "давал мяч за мячом веселой, невинной, изящной Аннабелле" (с. 201), милый читатель должен понимать, что параллели здесь проведены умышленно, что они «психологичны» в чисто литературном смысле, что Аннабелла — только литературное эхо, а не подтверждение теорий венских целителей. Единственное место, которое дозволено занять Королю Зигмунду в романе (как и в любом другом произведении Набокова){77}, находится в клетке вместе с bêtes noires.[35]

7