Ключи к полуночи

Пища была обильной, но не тяжёлой. Игагури: фаршированные каштанами креветки. Сумаши ван: прозрачный суп из сои и креветок. Татсута агэ: нарезанная ломтиками говядина с гарниром из красного перца и редиса. Юан цукэ: рыба-гриль в маринаде из сои и сакэ. Умани: цыплёнок и овощи, тушенные на медленном огне в богато приправленном бульоне. И конечно, у них был варёный рис - самый распространённый продукт японского меню - и всё это запивалось чашечками горячего чая.

Обед удался на славу, и во время его Джоанна чувствовала себя как никогда хорошо. И что было любопытно, попытка самоубийства благотворно подействовала на неё, освободив от условностей и страхов, что сдерживали её естественные вкусы в жизни. Достигнув дна, глубоко погрузившись в крайнее отчаяние, пережив, по крайней мере, несколько минут, в течение которых у неё не было причины, чтобы оставаться жить, Джоанна поняла, что теперь она сможет смело взглянуть в лицо всему, что бы ни случилось. Худшее было позади. Это избитая фраза, но это было также ещё и правдой: дальше некуда было идти, кроме как вверх. Впервые она почувствовала, что одержала победу над паранойей и странными признаками клаустрофобии, которые в прошлом уничтожили так много возможностей счастья. Сразу, после того как они поели, Джоанне представился случай ещё раз испытать свою заново обретённую силу. Она и Алекс прошли в гостиную, сели на диван и начали просматривать дело Шелгрин, занимавшее обе половинки большого чемодана. Оно, как сказал Алекс, содержало истинную историю первых двух десятилетий её жизни. Досье состояло из толстых подшивок рапортов детективов, заключённых в серо-зелёные папки Боннер Секьюрити Корпорейшн - компании Алекса, сотен записей опросов потенциальных свидетелей, а также друзей и родственников Лизы Шелгрин, плюс копии бланков протоколов полиции Ямайки и другие официальные документы. В общем, где-то пять или шесть тысяч страниц, многие из которых пожелтели, некоторые из них были отпечатаны на ксероксе, а некоторые были исписанными страничками записных книжек. Вид всех этих свидетельств отрицательно повлиял на Джоанну, когда она поняла, что это могло означать. Первый раз за этот день она почувствовала опасность. Знакомая мелодия паранойи зазвучала как отдалённая, зловещая музыка в её душе. И постепенно эта музыка становилась все громче.

Более всего, из того что было в чемодане, Джоанну тревожили фотографии. Вот Лиза Шелгрин в джинсах и футболке стоит перед открытым "Кадиллаком", улыбающаяся и махающая рукой перед объективом. Вот Лиза Шелгрин в бикини позирует, поставив ногу на огромное пальмовое дерево. Вот она крупным планом - только её лицо. Всего дюжина фотографий. Несколько таких, где Лиза позирует, но Джоанне ничего не говорят люди, случайно оказавшиеся рядом на снимках. Однако сама девушка - светловолосая, с хорошо сложенной гибкой фигурой - была так же хорошо знакома, как отражение в зеркале. Джоанна долго и с недоверием рассматривала лицо пропавшей женщины. Она задрожала, как будто в затылок ей ударило холодное дыхание, и, в конце концов, встала и достала несколько своих фотографий. Они были сделаны в первый год, когда она только приехала в Японию и работала в Иокогаме. Джоанна разложила их на чайном столике вместе с фотографиями из досье. Когда она изучала их сходство, в ней зашевелился бесформенный страх.

- Правда, замечательное сходство? - спросил Алекс.

- Абсолютное.

- Теперь вы понимаете, почему я был так уверен с того самого момента, как только увидел вас?

Симптомы клаустрофобии вырвались из глубин её подсознания. Внезапно воздух стал слишком густым, чтобы им можно было дышать. Комната стала тёплой. Горячей. Раскалённой добела. Казалось, стены стали пульсировать, как живые мембраны, а потолок стал опускаться вниз, неизбежно вниз, медленно вниз прямо на неё. Джоанна понимала, что все это было лишь в её воображении, тем не менее она до ужаса испугалась, что будет раздавлена насмерть.

- Джоанна, что-то случилось?

Джоанну била крупная дрожь.

Где-то внутри её раздался жуткий голос:

- Скажи этому ублюдку, чтобы сложил свои вонючие картинки и эти треклятые бумаги! Скажи ему, пусть выметается ко всем чертям отсюда! Скажи ему. Сделай это. Сейчас же! Он не должен узнать правду. Никому нельзя знать о тебе. Освободись от него. Быстро!

- Джоанна?

- Стены снова сдвигаются, - произнесла она шёпотом, наполненным страхом.

- Стены? - Алекс в недоумении огляделся вокруг.

Для Джоанны комната теперь, казалось, стала в одну треть прежнего размера.

Воздух был горячим и сухим. Он обжигал её лёгкие. Губы пересохли.

- И потолок, - сказала она, - движется вниз.

Джоанна покрылась потом. Таящая от жары. Как будто она была сделана из воска.

- Вы это правда видите? - спросил Алекс.

- Да.

Джоанна напряжённо глядела на стены, желая, чтобы они опять вернулись на своё место. Она твёрдо решила, что на этот раз не допустит, чтобы страх погубил всё то лучшее, что у неё есть. - У вас галлюцинации, - сказал Алекс.