Ключи Марии

Уже зайдя в знакомое парадное на Межигорской, Олег почувствовал неладное. Посветил фонариком мобильника на дверь. Увидел, что оба замка выломаны, дверь, открывавшаяся вовнутрь, едва прикрыта.

Стало страшно.

– Позвонить в полицию? – пришла первая мысль.

И тут же ее отогнала вторая, напомнившая Олегу, что сообщить анонимно он не сможет потому, что его номер сразу зафиксируют. А если зафиксируют, то в покое не оставят и будут копаться в его отношениях с убитым!

– Почему с убитым? – переспросил сам себя перепуганный Бисмарк.

Сделал шаг назад, оглянулся на темный вход в парадное, до которого шесть или семь ступенек вниз, полпролета.

И вдруг услышал шум на улице. Мотор машины. Показалось, что она остановилась рядом, перед парадным.

Новый страх заставил Бисмарка подойти к взломанной двери и аккуратно толкнуть ее. Она открылась. В коридоре темно и тихо.

Он быстро зашел внутрь только на шаг и прикрыл дверь. Замер. После нескольких секунд тишины вздохнул с облегчением и включил на мобильнике фонарик.

Кухонная тумба, использованная как баррикада позапрошлой ночью, стояла под стеной коридора, там, где он ее и оставил по требованию старика. Дверцы были открыты, внутри пусто. Значит, Клейнод даже не удосужился подвинуть ее на ночь к двери и наполнить кухонным и другим железом: сковородками, утюгами, молотком для отбивания мяса. Или, может, ему стало плохо? Не хватило сил? Ведь уже не мальчик!

Не выключая фонарик, прошел на кухню. Под ногами звякнула тарелка. Опустил луч на пол – вся посуда раскидана, даже духовка газовой плиты открыта и из нее торчит грязная черная полка-решетка.

Дверцы платяного шкафа в комнате тоже открыты настежь, одежда, висевшая и лежавшая там, теперь валялась на полу. Три ящика старого письменного стола в левом углу у окна, тоже на полу. Он как-то и внимания на этот стол не обратил раньше, он был завален журналами и бумагами, как и пол под правой стенкой.

– Но где же старик? – задумался Бисмарк, водя лучом фонарика по углам. Он подошел к нише между стенкой шкафа и стеной комнаты, где старик прятался. Там его тоже не было. Но что-то в этой нише показалось Олегу странным. Он сам залез боком в нишу и осветил угол комнаты. Провел пальцами по его внутренней линии и ощутил сквозняк. Удивленный, он нажал на стену за шкафом и перед ним, скрипнув, приоткрылась невысокая, метра в полтора дверца, оклеенная теми же серо-голубыми обоями, что и вся комната.

Олег хотел было толкнуть эту дверцу, но тут опять перепуганная мысль попыталась его остановить.

– Там труп! Там точно труп! – зудила она.

– Ну и что? – вдруг совершенно тупо возразил ей Олег. – Я же пока не знаю, что там!

И, нагнувшись, выставив вперед мобильный фонарик, шагнул в темное пространство.

Чулан, в котором он оказался, можно было бы снимать в детских фильмах ужасов.

Старомодная железная кровать с четырьмя набалдашниками под противоположной от маленькой дверцы стеной, над ней наивный сельский гобелен с двумя оленями в лесу. На деревянном, крашенном коричневой краской полу прикроватный коврик и рядом шлепанцы. Окна нет. Слева в углу тумбочка с закрытой дверцей и выдвижным ящичком сверху – тоже закрытым. Значит, сюда ночные посетители не добрались!

Снова ощутил Олег сквозняк и, озадаченный, внимательно прошелся фонариком по стенам. Посветил в потолок – там на проводке висел патрон с лампочкой. Обнаружив быстро, где включается свет, он выключил фонарик и немного расслабился.

Сам выдвинул ящичек тумбочки, а там документы – пенсионное удостоверение, карточка киевлянина, паспорт, какие-то квитанции.

– Вот оно – святая святых семейства Клейнодов! – иронически подумалось ему.

И тут что-то привлекло его внимание на прикроватном истоптанном коврике, ранее, должно быть, имевшем синюю окраску. Он присел на корточки, дотронулся до темного пятна. Пальцы коснулись мокрого. Поднеся руку к лицу, он заметил на подушечках кровь.

Холодный страх возвратился и он с опаской оглянулся на приоткрытую дверцу, которая вела через узкую, практически незаметную нишу прямо в большую комнату.

Вернувшись туда, он не решился включать свет, а на улице еще царствовала серость. Лучом фонарика прошелся по захламленному полу, частично покрытому старым ковром. Нашел еще несколько пятен крови и одно большое в коридоре.

– Все-таки труп был! – мысль принесла на язык горечь. – Надо побыстрее отсюда валить!

И тут до его ушей донесся болезненный скрип медленно распахивавшейся взломанной двери.

Недолго думая, Бисмарк ретировался в тайный безоконный чулан и плотно прикрыл за собой низенькую дверь.

Глава 30

Львов, июнь 1941. Прелестный банкет для благородного собрания за счет НКВД