Ключи Марии

– Теперь ей вообще-то незачем ко мне и возвращаться, – подумал Олег. – Сумку забрала. Что она еще могла тут забыть? Не меня же!

Но она вернулась к семи. И не просто вернулась, а принесла пакет замороженных пельменей.

Пельмени, принесенные женщиной, напугали Олега. Он увидел в этом знак! То ли знак того, что она в курсе его отношений с Клейнодом, которому свойственны все традиционные холостяцкие привычки, то ли знак того, что появление ее, Рины, совершенно не обозначает появление рядом женщины! То есть, эти пельмени воспринимались как дополнительное подтверждение того, что он не должен ее воспринимать как женщину или потенциальную любовницу. Она – иное существо! Она не ищет мужчину. Она – нейтральный и не обязательный сожитель. Она не собирается ему готовить или по-другому его ублажать. Она приходит в убежище, в некое пространство, в котором находит защиту или в котором она способна сама себя защитить.

Когда они вдвоем ужинали этими пельменями, Олег окончательно понял, что больше не видит в ней женщины. Видит или сестру, или бесполого ребенка, или то, что немцы называют das Mädchen – «оно-девочка»! И опять в его мыслях возникла тема защиты. Он понял, что защищать ее – это почти его обязанность! И подумал о «брате» Коле, который спас Рину от людей, пытавшихся засадить ее в машину и выкрасть. И вспомнил его же слова о том, как она одним ударом завалила на асфальт пристававшего к ней мужика. И опять же, вернувшись мыслями к «брату» Коле, он неожиданно задумался: а есть ли у Коли такая же родинка на груди? А если нет, то имеет ли он право называться «братом»? «Нет, не может у него быть такой родинки!» – твердо решил Олег. – «Молния не может попадать дважды в одно и то же дерево, а если и попадает, то уж точно не может попадать трижды!»

Что-то в этих мыслях и в самой ситуации казалось явно ненормальным. И вроде бы осознанная новая собственная роль «защитника» тоже вызывала где-то в глубине мозга сопротивление. Ее, эту роль, словно навязывали извне, может, даже под гипнозом. Но ведь между ними не возникало того, что можно было определить, как момент гипнотизма! Не возникало никакого смыслового или эмоционального тумана, замедляющего реальное восприятие мира и изменяющего значения слов и жестов. Между ними ничего не возникало! Тогда, возможно, именно это «отсутствие» отношений и сыграло роль гипноза?

Олег жевал пельмени, посматривал на Рину. Она откусывала по половинке пельменя и жевала с закрытым ртом.

– Извини, что я залез в твою сумку, – сказал он неожиданно для самого себя. – Я волновался. До тебя же никогда нельзя дозвониться!

– У меня уже нет телефона, – спокойно ответила Рина, посмотрев на него мягко, почти с нежностью. – Мне надоело их терять!

– Но как же тогда с тобой связаться?

– О тех, у кого нет телефона, вспоминают и думают чаще, – улыбнулась Рина. Она словно не услышала его вопрос. – Я уже привыкла! И когда привыкла, поняла, что близкие мне люди тоже привыкнут, что у меня нет телефона и что со мной невозможно связаться просто так, когда вдруг захочется. И им придется перейти на другой уровень связи! – Она ткнула пальчиком в потолок. – У них обострится интуиция и они будут чувствовать, когда я рядом и вот-вот появлюсь, или будут чувствовать, что со мной все в порядке, или тоже будут чувствовать, что у меня проблемы и тогда их интуиция подскажет, где меня искать, чтобы спасти или помочь!

Вопрос Олега, прозвучавший ранее, стушевался и пропал. В ответе больше не было нужды.

– Знаешь, я за тебя беспокоился только вначале, и один раз потом, дней пять назад, – признался он.

– Да, пять дней назад я чуть не влипла в крупные неприятности, – проговорила она грустно. – А тогда, когда я от тебя вышла, все было в порядке. Ты волновался, как собственник, потерявший свою вещь. Это естественно для мужчин.

– Но «брат» Коля говорил, что ты уехала на лечение?

Рина кивнула.

– Недалеко уехала. На Печерск. К лечащему врачу.

– Это потому, что тебе стало хуже?

Она помолчала, облизала губы, будто они пересохли.

– Я тебе говорила о своем состоянии, – нехотя продолжила она. – Это не самое лучшее состояние… Я бы хотела от него избавиться. И хотела бы, и не хотела… Дело в том, что в таком состоянии ты становишься зависимой… И потом от тебя зависят другие. Те, которые тебе не нравятся…

– Ну а если вообще исчезнуть, переехать в другой город, найти другого врача? – предположил Олег, уловивший в словах Рины не высказанную напряженность в ее отношениях с лечащим врачом.

– Все не так просто, – она тяжело вздохнула.

– А тебе фамилия Клейнод о чем-то говорит? – спросил Олег и тут же пожалел, что пропустил на язык внезапно появившуюся мысль-провокаторшу.

Взгляд Рины изменился, стал пристальным. Она смотрела в глаза Олегу несколько минут и ничего не говорила. Даже не собиралась. Это было очевидно по ее выражению лица.

– Я не запоминаю фамилий, – сказала она после долгой паузы. – Возможно, это тоже последствие моего состояния… Я и твоей фамилии не знаю.

– Ты не спрашивала, – пояснил Олег.

– Это значит, что фамилии не имеют значения.

– Ты утром опять уйдешь?