Ключи от королевства (СИ)

- Рихемир, племянник Фредебода, - с видом обречённого ответил Хэйл. И вздохнув, прибавил: - Фризам добра от него не ждать: злой он человек и ума недалёкого – разрушит всё, что с усердием и любовью к миру создал Фредебод. Будет война – помяни моё слово, детка...

Глава 4

С наступлением нового дня на Дворцовой площади перед королевским дворцом, занимавшей большую часть цитадели, собрался народ. Разноликая толпа шумела, клокотала, словно буря, но вмиг притихла, когда на крепостной стене появилась облачённая в траурные одежды фигура канцлера Вескарда. Следом за канцлером появились ещё две мрачные тени – вдова короля и его племянник. Взоры собравшихся перед дворцом людей устремились вверх – туда, где рядом с изваяниями крылатых драконов стояли сильные мира сего. В воздухе повисла такая тишина, что было слышно завывание ветра. Ветер рвал одежды и полотнища знамён на башнях, играл длинными локонами королевы и бородой канцлера.

Вескард поднял руку и неожиданно громовым голосом произнёс:

- Плачь безутешно, народ Аремора, ибо горе твоё неизмеримо! Король Фредебод, государь и отец наш, покинул нас, перенеся свою бессмертную душу в небесный сонм духов-предков. Скорби, страна Аремор, печалься, народ!

Канцлер умолк так же внезапно, как и заговорил, свесил голову на грудь и прижал к груди скрещённые руки. В тот же миг рыдания и стенания, вырвавшиеся из тысячи глоток, сотрясли воздух. Известие о кончине короля Фредебода перекатилось с одного конца площади в другой, выплеснулось за высокие зубчатые стены цитадели, покатилось по всей стране. Люди, собравшиеся перед дворцом, искренне оплакивали правителя-миротворца и будто в предчувствии грядущих бед молили небеса о заступничестве и милосердии.

Королева Розмунда, не выдержав, поспешно отвела взгляд от скорбящей толпы – это зрелище вызвало у неё заметное раздражение. В отличие от неё, Рихемир, стоявший на площадке, окружённой стеной с бойницами, откуда при осаде цитадели стреляли из лука, смотрел на собравшийся внизу народ с ликованием.

Наконец свершилось то, о чём он мечтал с детских лет – отныне трон Аремора принадлежит ему. Сейчас канцлер объявит народу последнюю волю почившего короля, и он, Рихемир, внук славного Сиагрия, начнёт своё безраздельное правление. Народ Аремора примет его власть и забудет Фредебода. И забудет легко, потому что за своё почти двадцатилетнее правление Фредебод не сумел прославить своё имя новыми завоеваниями. Он не был достойным преемником ни своего прадеда Клодина, который, объединив враждующие племена, основал Ареморское королевство, ни своего отца, знаменитого Сиагрия, расширившего границы королевства до берегов Холодного моря. Продолжить великие дела славных предков мог теперь только он, Рихемир, герцог Вальдонский.

Рихемир мысленно рисовал картины своего будущего: пиры, потехи, успешные военные походы, с которыми к нему придут и слава, и величие, и богатство. Предвкушение всех этих знаменательных изменений в его жизни настолько опьянило его, что он забыл, где и для чего находится. Самодовольная улыбка озарила его лицо, но голос вновь заговорившего канцлера Вескарда заставил герцога тут же надеть маску скорби и печали.

- Согласно последней воле почившего государя Фредебода, корона, скипетр и трон Ареморского королевства переходят к Рихемиру, доменанту Вальдонского герцогства и единокровному внуку великого Сиагрия, - прозвучали слова из уст Вескарда, и новоявленный правитель почувствовал, как бешено забилось сердце в груди, а тело окутала тёплая сладостная нега.

- Отныне имя правителя Аремора и подвластных ему земель – король Рихемир!

После этих торжественных слов ожидалось, что эхо приветствия новому королю трижды прокатится по дворцовой площади, а собравшийся там люд начнёт в ликовании подбрасывать в воздух головные уборы. Однако, вопреки ожиданиям Рихемира и к его глубокому неудовольствию, ответом на заявление канцлера была гробовая тишина. Снова стало слышно, как свистит в бойницах цитадели и воет в трубах дворца сердитый ветер, как полощатся знамёна на древках и полы чёрных мантий – Вескарда и самого Рихемира. Герцог Вальдоны невольно уступил своё ликующее настроение Розмунде: теперь уже королева взирала на народ с одобрением, а линии её яркого рта изогнулись в торжествующей злорадной усмешке.