Ключи от Стамбула

— Если мне не изменяет память, молочный брат третьей жены покойного султана, — сказал Игнатьев и перед его мысленным взором возник молодой турецкий офицер с орлиным взглядом, мускулистой статью и осиной талией — ослепительно красивый, как две капли воды похожий на грузина Церетелева.

Судя по досье, которое успел собрать полковник Зелёный, Хасан-бей рос и воспитывался в Стамбуле. В военной школе он прослыл заядлым драчуном, наделённым прескверным характером. По окончании школы, он был зачислен офицером в полк, расквартированный в Адрианополе, но поведение его нисколько не улучшилось. Хасан проводил время в ресторанах, игорных домах Перы и в дорогих борделях, где постоянно заводил скандалы. Начальство было недовольно им. Однажды Хуссейн Авни-паша, пропесочивая молодого офицера, обозвал его дрянным мальчишкой. Тот люто заскрипел зубами.

— Ты ещё щенок, чтоб скалить пасть! — негодующе воскликнул сераскир. Будь его воля, он давно бы вышвырнул Хасана вон, чтоб не позорил офицерство, но распекаемый им скандалист, к несчастью, приходился падишаху шурином. Да не абы каким — любимым. Пылкий Хасан отвечал Абдул-Азису необычайной преданностью. А на военного министра затаил обиду, переросшую в жгучую ненависть.

Газета «Turguie» писала, что убийства, совершённые Хасаном, не носят политической окраски и мотивированы личной неприязнью. Поверить в это было трудно.

— Если данные досье верны, — сказал Николай Павлович, откинувшись на спинку кресла, — я никогда не поверю, чтобы в таком беспутном, вздорном человеке, каковым изображён Хасан в данном досье, через много лет сохранилась память о такой заурядной обиде.

— Я сам считаю, что для совершения расправы над Хуссейном Авни и Рашидом-пашой должны существовать особые, более веские причины, — сказал военный атташе, передавая сведения, касавшиеся личности Хасана. Из его рассказа следовало, что сестра Хасана поступила в гарем несколько лет назад и чем-то очень полюбилась матери Абдул-Азиса. Влиятельная валидэ выпросила у своего царственного сына назначение Хасана в качестве ординарца при старшем внуке Юсуфе Изеддине. Заносчивый Хасан очень гордился этим званием и чванился своим родством с султаном. После низложения Абдул-Азиса, Хуссейн Авни посоветовал Мураду V гнать Хасана из дворца в три шеи. Для гордого Хасана это стало кровною обидой. Когда же он узнал о гибели Абдул-Азиса и своей сестры, многие увидели, что ненависть клокочет в нём, не переставая. Он во всех кофейнях грозно заявлял, что отомстит за смерть обоих. Хасана взяли под арест, но он и не подумал замолчать. Отсидев на гауптвахте и получив приказ отправиться в багдадский гарнизон, Хасан послал военному министру покаянное письмо, в котором просил удостоить его «прощальною аудиенцией». Дескать, грозные слова он произносил в нетрезвом виде и раскаивается в своём негодном поведении, о чём хотел бы засвидетельствовать лично. В аудиенции ему было отказано. Сераскир приказал Хасану немедля убираться из Стамбула, иначе его вновь засадят под арест — теперь уже, как дезертира.

В течение двух дней Хасан скрывался неизвестно где. Одни утверждали, что видели его в кофейне одноглазого Ибрагима — оглу, где он чуть не зарезал Ахмед Хана, хулившего покойного Абдул-Азиса, другие говорили, что этого не может быть, так как Хасан покинул город. Как бы там ни было, четвёртого июня, в первом часу ночи, Хасан беспрепятственно вошёл в замок Мидхата — паши. Под предлогом служебной надобности он спокойно миновал приёмную премьер-министра, в которой находилось несколько лиц из свиты Рашида-паши и дежурный офицер военного министра. Все услаждали себя кофе и покуривали наргиле. Решив, что Хасан прибыл с каким-то экстренным известием, дежурный адъютант не стал чинить ему препятствий. На втором этаже было пустынно, и Хасан взошёл по лестнице на третий. Тут на последней ступени его остановил кавас премьер-министра, подозрительный Юсуф Ага.

— Куда? — спросил он у Хасана, преграждая ему путь. — Сюда нельзя. Здесь совещаются министры. — Юсуф Ага невольно указал рукой на дверь, за которой проходило заседание.

— Мне надо повидаться с сераскиром, — нервно заявил Хасан. — Вызови его сюда. Срочное дело.

— Я не могу туда войти, — сказал Юсуф Ага, всё так же закрывая путь Хасану.

— Неужели трудно дверь открыть?

— Ты что, глухой? — воззрился на него телохранитель с высоты своего богатырского роста. — Если тебе нужен сераскир, то обращайся к его адъютанту в приёмной.

Хасан театрально вздохнул и после ряда препирательств уговорил кавасса спуститься вниз, за адъютантом сераскира, сказав, что подождёт их в коридоре.

— Я за день так набегался, что ног уже не чую.

Как только Юсуф Ага скрылся из виду, Хасан достал два пистолета, спрятанные под плащом, и решительно вошёл в зал заседаний.

Хуссейн Авни в расстёгнутом мундире сидел на диване; рядом с ним, в кресле сидел министр иностранных дел Рашид-паша.