Ключи судьбы

Дрожа, Величана поднялась с кошмы. Она раньше слыхала о Виданке, хоть никогда ее не встречала. Когда зимой Величана хворала, боярыня Говоруша предлагала послать за ней, но Величана тогда и слышать не хотела ни о чем таком, что приходит из лесной тьмы.

Воспоминания той осенней ночи вдруг ожили во всем цвете, будто повеяло среди купальских костров той стылой прелью со двора и хлебным духом от свежей ржаной соломы ее свадебного ложа. Виданка была ничуть не похожа ни на старого Етона, ни на молодого, но чем-то неуловимым казалась сродни им обоим.

– Идем со мной, княгинюшка, – лесная женка ласково протянула руку, хотя и не коснулась ее из почтительности. – Не бойся, я тебя в обиду не дам. Волки наши смирные, слушаются меня.

– Ты – волчья мать? – спросила Величана, знавшая, что бывают такие волхвы.

– Ближе меня у здешних волков родни нет, – усмехнулась Виданка. – А у меня другого рода нет…

– Как так?

– Лет двадцать с лишним назад была я девка как девка. Пошла раз на Купалии гулять, да загулялась, от своих отстала, и повстречались мне серые волки…

Величана остановилась. Виданка вела ее прочь от толпы, уже близилась опушка березняка. Волхва говорила весело, будто рассказывала смешную сказку… но именно сейчас на Величану накатило так долго медлившее ощущение волшебства. Но не обрадовало – это был дух опасной волшбы, такой, что завладевает человеком и влечет на погибель.

– Куда ты ведешь меня? – Величана глянула на свою вожатую с требовательным вызовом. – Скажи! Волкам, что ли, вы задумали меня отдать?

Она слегка кивнула назад, туда, где остался сидеть среди бояр Етон, намекая, кто эти «вы».

Кто его знает, ее старого мужа? Волынские русы, хоть и переняли за шесть-семь поколений язык и многие обычаи волынян, все же сохранили немало из своих привычек. Катла когда-то зимой рассказывала, что один князь там, у нурманов, приносил в жертву своих сыновей одного за другим и взамен бог продлевал ему жизнь. Тот самый бог, одноглазый, что однажды ночью пятьдесят лет назад приходил и к Етону. Так, может, князь, не имея сыновей, расплачивается за долголетье женами?

Величана застыла, оледенев посреди теплого вечера. Кто ведает, какой ряд втайне положили меж собой эти двое – молодой плеснецкий князь и древний бог его северных предков? Глупо же думать, будто всякая баба знает об этом всю правду! Их было у Етона три – прежних жен… Всех трех он пережил. Теперь ее черед? Так скоро?

И какая ночь лучше подходит для такой жертвы? Их две священные ночи перехода: зимний и летний солоноворот. Зимой, в ночь Карачуна, молодой Етон приходил за ней с волками, но тогда киянин Лют вырвал ее из хищных рук. Теперь старый Етон посылает ее в лес… а никакого спасителя рядом нет.

Величана едва не повернулась и не побежала обратно к людям. Остановила ее только мысль: ведь там сидит Етон. Тот самый, что послал ее в чащу. У кого ей искать спасения против мужа-князя? Отец и мать отдали ее в полную его власть. Братья ее далеко. Только в сказках они успевают на помощь сестре вовремя…

– Да не бойся ты! – Виданка подалась к ней, будто хотела обнять. – Не тронут тебя волки, землей-матерью клянусь!

Она наклонилась и приложила ладонь к земле. Величана немного опомнилась: клятву землей никто не переступит, иначе под ним сама земля разверзнется. Насмешливый голос вожатой, веселый взгляд ее развеяли чары, даже вечер опять стал вполне обычным.

– Куда же ты меня ведешь? – повторила Величана. – Что мне за нужда с тобой идти?

– Так зелия же собирать! – внушительно, как малому ребенку, повторила Виданка. – Муж у тебя старый да хворый, тебе ли не знать! Всякий год я для него травы собираю охапками, ему из них взвары да настои готовят, а без того он давно бы уже ног не таскал!

Она двинулась дальше к опушке, знаком пригласив Величану за собой. И та пошла: теперь голос лесной женки звучал успокаивающе, и весь их поход уже выглядел обычным купальским гулянием.

– Тебя травам-то обучали у матери?

– Обучали. Как же без этого?

– Какие у вас, у лучан, зелия для долгих лет полезными считаются?

– Нивяница, – принялась вспоминать Величана, – «заячья кровь», да почки березовые, да бессмертник. Да купена, да спорыш, да чабрец.

– А от бесчадия жен чем пользуют?

– Лучше всего гвоздикой-маточницей, а с ней еще девясилом, грушанкой, семенем льняным…

За разговором о травах они углубились в лес. Здесь сумерки стали гуще, повеяло прохладой, и Величана пожалела, что не взяла платок – накинуть на плечи. Сейчас она была в обычном волынском платье: белой сорочке и красной полосатой плахте. Поверх тканого пояса был повязан жгут из трав. У Виданки плахта была бурая, без полос и узоров, и навершник серой шерсти. В лесной тени она, тонкая, легко ступающая, напоминала бесшумно крадущуюся волчицу.

Но она же и есть волчица, – вспомнила Величана ее собственную повесть. Она два года жила в доме лесных волков. Тех самых, что пытались зимой увести ее, Величану…

– Ты примечай, – вдруг обратилась к ней Виданка, – гляди, нет ли где звезды летучей.

– Звезды летучей?