Клювы

Крысы заползали в трусы, толстые лысые хвосты скользили по гениталиям.

Юзефович бился, как выброшенная из воды рыба, на темно-зеленых простынях (темно-зеленый цвет способствует засыпанию).

Во сне крысы тащили смердящие тушки по его лицу. Лезли в рот, мордами раздвигали губы.

Мир разумной энергии, пропагандой которого он зарабатывал, обернулся пиршеством паразитов.

– По! Зи! Тив!

Спящий онейронавт рыдал, вколачивая подсвечник в висок своей матери.

Шри-Джаяварденепура-Котте…

Обнаженный мужчина, мускулистый татуированный гигант, лежал лицом вниз на кушетке. Ароматические свечи наполняли комнату запахом сандала и иланг-иланга. В нише щурился бронзовый Будда. Звенели колокольчики, вкрапляясь в умиротворяющую мелодию.

Кожа мужчины блестела от масел.

«Какая попка!» – Самадхи закусила губу.

Ее ловкие пальцы скользили по колоннам выбритых мужских ног, перебирали, мяли. Игривый взгляд то и дело устремлялся к поджарым ягодицам клиента, к виднеющейся в ущелье мошонке.

Центр голени. Внешний край большеберцовой кости, чтобы снять раздражительность.

Самадхи представила, как гигант подходит к ней сзади, наклоняет, вставляет свой прекрасный член в истосковавшееся по ласке естество.

На спине клиента искусно наколотый самурай замахивался мечом, угрожая плачущей девушке.

«Я бы не сопротивлялась…» – подумала Самадхи мечтательно.

Добавила еще масла.

Голеностопный сустав. Пятки гладкие, словно у ребенка. Пальцы ног, потянуть, надавить. Гормональная регуляция организма зависит от нажатия нескольких точек. Поработаем-ка на границе тыльной и подошвенной поверхности стопы. Не забудем про лодыжку, ахиллово сухожилие.

Клиент сопел, убаюканный массажем и музыкой.

Самадхи потрудилась над икроножной мышцей. Теперь подлечим почки – меридианы здесь и здесь. И кончик мизинца от эмоционального напряжения.

Массажистка вздохнула, снова глянув на сплюснутую мошонку в просвете между ягодицами.

Оставила клиента и вышла в смежное помещение. Открыла кран, сунула руки под теплую струю.

Она думала о тяжелых пряно пахнущих тестикулах, когда спящий клиент подошел со спины, будто влекомый мощнейшей эрекцией, и пятикилограммовый Будда размозжил череп Самадхи, поставив крест на потаенных желаниях и фантазиях.

Развязка «Гданьск – Южный»…

– Проснись! – сказал Аркадиуш очумело. – Проснись! Ты погляди, что он творит!

Аркадиуш десять лет гонял по Европе грузы и повидал всякого, безумцев разной степени вменяемости. Но это было, как говорила его жена, «что-то с чем-то». Рука, сжимающая мобильник, потела, камера целилась сквозь лобовое стекло голландского тягача, фиксируя спектакль, развернувшийся прямо на трассе. Человек в форме грузчика размахивал кайлом, а водители, выскочившие из своих машин, то шарахались в стороны, то подступали, намереваясь отобрать импровизированное оружие. Несколько человек были ранены. Кровь измарала одежды. Психопат зачерпывал воздух кайлом и сохранял полное равнодушие к собственному поведению. Автомобили перекрыли проезд, позади сигналили, где-то кричала женщина.

– Проснись, придурок! – рявкнул Аркадиуш. – Тут такое!..

Напарник наконец-то шевельнулся в спальнике. Сел за спиной Аркадиуша. Взял монтировку и шепнул в затылок товарища:

– Птенцы проголодались…

Оглянуться Аркадиуш не успел.

Небо над Словакией…

Днем с высоты птичьего полета пейзаж напоминал стеганое одеяло, сшитое из бежевых, серых и светло-зеленых лоскутьев-полей и изумрудных озер, пронизанное нитями дорог, утыканное миниатюрными перышками-тополями.

Но ночью это было черное полотно, и пассажирский самолет расцвел багровым бутоном в десяти километрах от Братиславы. Стюардесса, пытавшаяся остановить спящих пассажиров, перед смертью подумала о фильмах про зомби.

Самолет стал первым из десятков, рухнувших в ту ночь.

4.1

Корней застонал, перекинулся на спину, подтягивая к подбородку плед. Посторонний звук вторгся в нефтяную черноту забытья и грубо вытащил сознание на поверхность.

Корней раздраженно почесал скулу, заморгал.

Часы показывали три сорок.

«Да вы издеваетесь!»

Телефон продолжал пиликать. Кому приспичило названивать в такое время?

Корней свесился с кровати, нащупал пуповину, связующую мобильник и розетку, отсоединил вибрирующий пластик от провода.

«Оксана?»

Он сел в постели.

У соседей что-то грохнуло об пол.

– Да? Алло.

Оксана смеялась.

Брови Корнея поползли на лоб. Он встал, клацнул выключателем. Люстра зажглась под потолком.

– Я знаю, что сейчас поздно.

Это не смех, он спутал. Это слезы.

– Ты плачешь? Что стряслось?

Сонливость пропала бесследно.

– Я не знаю, кому звонить. Кое-что случилось. Мне страшно.

Корней подумал о ее бывшем. Аккуратисте с обсессивно-компульсивным расстройством. Он что, приехал в Чехию за Оксаной?

– Ты в порядке?

– Нет. Василиса, моя соседка, напала на меня.

– Как – напала?

Заглушая ответ, за стеной завопила девушка. Долгий тоскливый крик на одной ноте. По коже Корнея засновали мурашки. Он вперился взглядом в узор обоев. Крик прервался резко, точно звук вырубили нажатием кнопки.

– Прости… повтори… соседка?

– Она сошла с ума. Она как фурия.

– Вы поссорились?