Клювы

– Понимаете… – начал парень, садясь за стол. (Разговор происходил в столовой.) – Я учусь на философском факультете. Меня зовут Герман. И…

Дима не сдержал смешок.

«Герман! Как же, наверное, ровесники подтрунивают над ним, философом Германом, с этими его ужасными прыщами!»

– И, – спокойно продолжал парень, – я хотел бы попросить вас помочь мне: в качестве эксперимента ответить на несколько вопросов.

– Ну, валяй, – согласился Дима, подкупленный храбростью юнца. – Только предупреждаю заранее, я в твоей философии – дуб дерево.

– Знания здесь ни при чем. Это что-то вроде теста, и мне нужны ответы стороннего человека. Итак, эм-м…

– Дима.

– Дмитрий, представьте, что вы – Смерть.

– Смерть?!

Диме Бахтину опять стало смешно. Это выканье, это «Дмитрий» вкупе с железобетонной серьезностью философа, а теперь еще смерть какая-то.

– Смерть. Как персонифицированное явление. Как способная мыслить личность, понимаете?

Дима покачал головой.

– Ну, старуха с косой. Не обижайтесь только.

– Ладно, – улыбнулся Дима.

Когда Герман говорил, кончик его носа шевелился вверх-вниз, и вместе с ним двигался созревший, похожий на вулкан, прыщ с белой гнойной головкой.

– Так вот, вам надо выбрать одного из двух людей, чью жизнь вы прервете. Справа от нас сидит девушка.

Дима посмотрел поверх грязных волос собеседника и увидел симпатичную блондинку в розовом спортивном костюме. Девушка пила чай, уставившись в телефон.

– Это первый кандидат. Второй стоит в очереди у кассы.

Дима оглянулся:

– Который?

– Клетчатая рубашка.

Второй кандидат был толстяком с бородкой. В руках он держал два подноса, в зубах – кошелек.

– Напоминаю, вы Смерть, вы видите этих людей впервые, и вы должны отнять жизнь у любого из них.

– Стоп! – сказал Дима. Он решил немного пофилософствовать вместе с Германом. – Разве Смерть выбирает вслепую? Я думал, она приходит за тем, кто в любом случае должен умереть.

– Ерунда! – отрезал философ. – Выбор есть всегда. А значение имеют лишь численные показатели.

Дима призадумался, его взгляд перемещался от клетчатой рубашки к розовому костюму.

Герман ждал, сложив на столе бледные кисти.

– Жиртрест! – объявил Дима. – Девочка хорошенькая, пусть живет, а жиртрест…

– Объяснять не надо, – вежливо прервал его Герман. – Главное, как я уже говорил, выбор, а не его причины. Благодарю от всей души.

Парень встал из-за стола.

– Вопросов больше нет? – удивился и даже немного разочаровался Дима. Он успел войти во вкус, проникнуться вопросами жизни и смерти.

– Я задам их позже, – сказал Герман на прощание.