Клювы

— Пражанки предпочитают плоскую подошву. Каблуки, вы уж извините, выдают соотечественниц.

— Господи, как мне стыдно…

— Что вы. Ерунда.

Он транспортировал ее к подъезду.

— Откуда вы? — спросила Оксана.

— Днепропетровск. А вы?

— Харьков.

Он поднял руку ладонью к Оксане, и она дала ему «пять».

— Ще не вмэрла. Я — Корней.

Необычное имя было к лицу шатену. Оксану очаровала его приветливая улыбка.

— Оксана.

Она нащупала в сумочке визитку, вручила Корнею.

— Понадобится стрижка — я работаю в парикмахерской на соседней улице.

— Понадобится, — сказал Корней.

— Тогда пока.

Он заглянул через неделю. Доверил ее ножницам шелковистые и мягкие волосы. Он работал в издательстве, отлично владел чешским. А Оксана, как ни штудировала книги, знала язык на уровне профессиональных терминов и диалогов с кассиром.

Корней был старше на три года — двадцать семь. Весы, идеальная пара для Стрельца.

Предложение «куда-нибудь сходить» Оксана приняла с радостью.

Но ночевать у мужчины на первом свидании?

— Ты посмотри, — Василиса подсунула смартфон. — Наша общага.

На видео было снято общежитие колледжа. Картинка дрожала — оператор прятался за углом. По полутемному этажу носился взад-вперед студент в плавках. Он бросался на двери — из комнат звучал надрывный хохот, голоса подначивали полуголого студента бушевать сильнее. Самые смелые выглядывали в коридор — буян тут же кидался в их сторону, но двери захлопывались у его лица.

Давясь от смеха, оператор прошептал за кадром:

— Прикиньте, он спит!

Ролик назывался «Лунатик Стас наводит порядки».

— Датировано сегодняшним числом, — сказала Василиса, — думаешь, он реально во сне? Он там попробует укусить коменданта за колено.

— Бедняга! — пожалела Оксана. Стаса, а не коменданта.

Ее бывший парень был лунатиком. Она узнала об этом, когда они съехались.

Ваня вставал с кровати ночью и ковылял в ванную. Сидел, забившись под раковину, обхватив покалеченную стопу руками. Баюкал собственную ступню, как ребенка. Затравленный, заблудившийся.

Оксана увещевала:

— Пойдем спать.

— Отбой, — скрежетал он сквозь стиснутые зубы, — вольно, отбой.

Она понимала, что он не навредит ей (спящий — не навредит, насчет прочего у нее появлялись сомнения). Но человек в ванной пугал Оксану. Его бессмысленный взгляд. Ногти, скребущие обрубок стопы.

Взор Оксаны остановился на мойке в углу парикмахерской. Она словно опасалась обнаружить Ваню, скорчившегося под раковиной. Лунатик, преодолевший две границы, две тысячи километров, чтобы найти ее и…

«Наказать», — грохнула по нервам мысль.

— Работаем! — засуетилась Василиса.

Утренний клиент спускался по ступенькам в парикмахерскую.

2.4

Район Богнице на севере Праги имеет немало достопримечательностей. Исторические барочные постройки (дом священника, приют матери и ребенка), костел двенадцатого столетия, самое длинное в Европе жилое здание, природный заповедник. Панельный конгломерат из типовых новостроек соседствует с городищем дославянской эпохи. Но главные достопримечательности района носят трагический оттенок — это хоспис Штрасбурк и Богницкая психиатрическая больница.

Лечебница была открыта в начале прошлого века и функционирует до сих пор, обслуживая почти полторы тысячи пациентов.

…Филип подозревал, что закончит здесь свои дни.

Когда бессонница, подобно разгневанной птице, выклюет разум.

Он миновал больничный забор, свернул на уютную, застроенную старинными двухэтажными домами улочку. Солнце клонилось к высоким речным берегам. Паутинка, предвестник осени, серебрилась в листве.

По этой дороге в нулевом году они шли с Яной. Грустный поход: под мышкой Филип держал ящик из-под апельсинов, а в ящике спал вечным сном их любимец Тото. Пес породы джек-рассел-терьер служил им верой и правдой десять лет (или они служили псу). Филип боролся со слезами, щиплющими глаза.

Сегодня он шел один.

После запруженного центра Богнице казалась вымершей. Облака плыли над краснокрышей фермой, над полями и коттеджным кооперативом. Редко-редко попадались хлопочущие дачники во дворах.

Вот и цель поездки — кирпичная ограда, ворота с крестом. Справа — кладбище домашних животных. На могилах — награды и истрепанные игрушки. Резиновые уточки и мячи сохранили отпечатки зубов тех, кто отжил свой кошачий-собачий век. Пустая клетка покачивается на ветру, цокая об ольху.

Numánek 1988—2002

Irmicka 1992—2004

Arny 1993—2003

И Тото закопан там. Под миниатюрным надгробием — фотография, изгрызенная кроссовка, плюшевый Винни Пух.

Но сегодня Филипа интересовал не покойный пес, а ворота впереди.

Он отворил калитку и очутился на территории больничного кладбища.

Земля, ограда, деревья — все поросло ползущим кустарником с мелкими треугольными листочками. Тропу покрывал толстый слой бурой листвы, словно пятипалые ладошки, спрессованные вечным увяданием, словно размокшие от слез письма с печальными новостями. Наверное, они копились не один год, образовывая ковровую дорожку, выстланную для самого невеселого приема.