Клоны не рождаются

И вот он несется по коридорам в неведомом направлении, ветер бьет нам в лицо, я цепляюсь на Мико и за трико, Мико цепляется за Сеньку, а Сенька пытается не свернуть случайно патрону шею.

В какой-то момент мы свернули в совсем темное и запыленное ответвление. Сенька булькнул севшим голосом:

— Крейг, у тебя на спине три человека, помнишь?

Крейг только фыркнул.

Есть что-то дьявольски захватывающее в профессионалах, не находите? Настоящий мастер всегда найдет возможность сплясать где-то на границах разумного.

Крейг впервые за долгое время рисковал. Но Сенька доверял ему, и нас заразил своей уверенностью.

Только обмотал шарфик вокруг руки и сунул оставшийся кончик Мико.

— Нужно будет — зубами цепляйся. Ты тоже, — уже мне, — Придушите и поделом.

Я с трудом его расслышала, а он вряд ли увидел мой кивок, но мы друг друга поняли.

А потом мы вылетели из коридора.

На краткий миг я подвисла в невесомости над бездной, в которой горели огни, слишком упорядоченные для звезд: лампочки в выходящих в огромный прогрызенный гигантским червем вертикальный колодец технических коридорах. Где-то в центре, бесконечно далеко, по переплетению тросов и трубок скользнул вверх лифт. И тогда я осознала.

Крейг, не желая наматывать километры по спирали до портовых этажей, просто прыгнул в лифтовую шахту.

Да уж, такого от него точно не ожидали ни преследователи, ни мы.

А потом он приземлился на тонкую трубу, которая проходила между двумя коридорами прямо над бездной. Пошатнулся и замер: Сенька жал бедрами его бока и удержал Мико от перелета через голову Крейга — прямо вперед, в бесконечность.

Только Крейгов хвост едва заметно дернулся. Мы тоже застыли, не шевелясь.

Страшно было нарушить хрупкое равновесие, страшно было смотреть вниз… Будь я чуть постарше, выбралась бы из этой шахты седая как лунь.

А потом Крейг пошел, защелкивая лапы вокруг металлического «каната». Три пальца с одной стороны, три пальца с другой. Медленно, осторожно, спокойно.

Я боялась, что труба просто не выдержит нашего веса, в любой момент что-то жутко щелкнет, и мы полетим вниз, и чей-то сломанный кондиционер не будет нам большим утешением.

Под трико бугрились мускулы. Будь Крейг человеком, с него катились бы капли пота, но он был ящером, и поэтому он просто шел, со свистом выдыхая через нос.

И мы молчали.

Я не знаю, сколько это длилось.

Но потом, когда сердцевина шахты, это могучее переплетение тросов и труб, было уже рядом, он вдруг легко побежал — и прыгнул, вцепившись в металл всеми своими когтями.

— Кха-а-а… — выдал он.

— Слезаем со спины, — скомандовал Сенька сухо, — И вниз. Мико, держись за шарф.

Это было как спускаться по очень ветвистому дереву. Совсем не сложно, даже наоборот. Руки тряслись, потные ладони соскальзывали, но все равно это было не очень сложно.

И Сенька страховал.

Его толком не учили играть в кино, но он был воспитанником Крейга, и кое-какие навыки ему этот психопат привил.

Психопат, кстати, спускался куда живее нас.

— Папаша был из горных, — просвистел-прошипел он, когда чуть отдышался.

Потом выяснилось, что у них на планете три расы: мощные «лесники», легкие «горняки» и быстроногие «пустынники». Мама у Крейга была из пустынной расы, в нее он пошел своим голубоватым, под тамошний песочек, окрасом, а отец — из серых горняков, подарил сыночке усовершенствованные цеплючие лапы.

Мулат, в общем. Или метис. Живая иллюстрация эффекта гетерозиса, короче. Псих ненормальный.

— Ты мог предупредить?! — рявкнул Сенька.

Пару минут назад мимо меня просвистели его туфли. Кажется, он готов был убивать.

— А что не так? Вы же секхе. Произошли от древолазающих животных… — недоуменно вопросил Крейг, — разве у вас это не в крови? Как у меня.

Переводчик истошно запищал: Мико тоже отдышалась и теперь сообщала о недовольстве и сомнениях в собственном происхождении. И происхождении Крейга тоже.

— Тут должна быть лесенка. И площадка для передышки. Для техников, — тихонько предположила я еще минут через десять, когда бухавшая в висках кровь немного унялась и дала мне хоть какую-то возможность соображать.

— Скоро обратно. Мы почти дошли до портовых витков, — возразил Крейг.

— Мы с тебя свалимся к черту, устали как собаки, — коротко пояснила Мико, и уже почти мирно, — ты же и сам устал, так? А еще такой же забег, и вокруг корабля твоего стопроц оцепление…

Еще через несколько минут или часов истошный хрип восторженного бабуина (то есть Сеньки) символизировал то, что мы нашли площадку. На ней были какие-то штуки, аппараты с кнопочками, и, кажется, что-то под напряжением, но, главное, клочок плоского дерева, на котором нам удалось расположиться.

Все-таки я счастлива, что попала в будущее. Дома были люди, которые прыгали по крышам и ползали по подземельям (я считала их странными), но вряд ли они видели то, что видела я и чувствовали то, что чувствовала я. Это ощущение, что под ногами бесконечное пространство пустоты и такое же над головой сложно передать словами; тихий гул от труб; мягкий свет коридорных лам издалека, мягко проносящиеся за спиной лифты…