Клотильда, дочь Анриетты (СИ)

Следующие несколько дней прошли в переездных хлопотах, ибо дом покойного мужа Клод стоял закрытый и законсервированный, и прежде чем туда можно было въехать, нужно было обо многом позаботиться, поэтому, когда в одно прекрасное утро слуги уведомили Клотильду о возвращении мастера де Джонса для последней это стало абсолютной неожиданностью. За хлопотами в помощи кузине она совсем забыла о том, что собиралась специально подготовиться к разговору с Джеффри.

Её мужества хватило только на то, чтобы при встрече сразу прямо посмотреть ему в глаза и твёрдо вымолвить первую фразу: «Джеффри, это я виновата в срыве вашей помолвки с кузиной Клод…» А дальше мадемаузель де Лиерак, опустив глаза и теребя в руках платочек, сбивчиво продолжала свои объяснения на тему того, зачем тётушке на самом деле был нужен брак Джеффри с одной из её дочерей, и почему она, Клотильда, объявила всем о невозможности этой помолвки.

«В любом случае, Джеффри», закончила она, не поднимая глаз и не замечая, каким нежным взглядом смотрит на неё мастер де Джонс, «если Вы хотите, то можете считать себя свободным. Можете свалить всё на меня, можете жениться хоть на Клод, хоть на ком-либо другом, потому что на самом деле хоть моя мама и наказала мне выйти замуж за Вас, но я не успела ничего ей ответить и таким образом мы с Вами ничем не связаны.»

«Что вы, дорогая моя», ответил ей на это Джеффри с тёплой улыбкой на лице, «на самом деле мы всё-таки связаны, потому что, в отличие от Вас, я успел пообещать Вашей покойной матушке, что я сделаю Вас своей женой.»

Теоретически, здесь можно было бы продолжить последовавшую сцену, описать, с какой надеждой подняла Клотильда глаза на Джеффри, какую любовь увидела в его глазах, каким был их первый поцелуй… Но всё это не имеет отношения к дальнейшему развитию (а точнее уже к окончанию) сюжета, поэтому я сразу перейду к хэппи-энду.

Эпилог

Бракосочетание двоих влюблённых, однако, произошло не так скоро, как бы им того хотелось. Сначала его пришлось отложить из-за дел жениха – Джеффри ведь так и не выполнил поручения королевы по нахождению денег для короля, и поэтому вынужден был совершить длительную поездку по Европе. А потом семья невесты погрузилась в траур из-за смерти тёти, мадам де Сен-Рене. Тётя Огюстина, хоть и вынуждена была смириться с отказом дочери снова выходить замуж, решила-таки разыскать родственников из Малави. А вдруг у них бы нашёлся кто-нибудь синеглазый, за которого можно было бы выдать замуж (или женить) кого-нибудь из её собственных внуков? И несмотря предостережения лекарей о том, что ей, прежде чем отправляться в такой далёкий путь, стоит сначала поправить здоровье, пошатнувшееся из-за последних ударов судьбы, мадам де Сен-Рене всё-таки пустилась в дорогу. Но предостережения, увы, оказались не беспочвенными, и через пару всего дней пути с тётей Огюстиной случился удар, от которого она и скончалась.

Бедная Клод, узнав о смерти матери, была безутешной, виня в случившемся исключительно себя. Клотильде пришлось долго утешать кузину, уверяя её в том, что в произошедшем нет никакой её вины. Она ведь не связывала мать, не отправляла её в путешествие насильно! Её мать была взрослым человеком, и если она решила пренебречь предостережением докторов, то ответственность за это лежала исключительно на ней самой.

Постепенно, но Клод успокоилась и вняла утешениям Клотильды. И на свадьбе последней она, наконец освободившаяся от гнёта властной матери, если не блистала красотой, то сияла счастьем не меньше, чем сама новобрачная. А у новобрачной, кстати, тоже был ещё один лишний повод для радости, потому как к алтарю её вёл не кто-нибудь, а её собственный старший брат Луи, с которого, наконец, власть нового короля сняла все обвинения и разрешила и вернуться во Францию.

КОНЕЦ