Клоун. История одной любви

— Ну почему сразу «последним в жизни»? — возразил он. — В конце концов, история воздушной гимнастики и цирка вообще знает много примеров, когда артисты возвращались после серьезных травм. Дикуль[22] же, например, смог — и это после десятка переломов, в том числе и компрессионного перелома позвоночника…

— Ты еще Маресьева[23] вспомни! — заорал Аксельрод, снова заводясь. — Послушай меня, Макар… Я не знаю, кому и что ты хочешь доказать, я не лезу в твою жизнь. Но мне совершенно очевидно, что это вызов. Глупый мальчишеский вызов! Тебе давно уже не восемнадцать, ты взрослый, почти тридцатилетний мужик, а ведешь себя как малолетка!

— А может, я хочу вернуться в то время, когда мне было восемнадцать, — серьезно сказал Макар. — Столько лет прожито зря…

Аксельрод покачал головой:

— Вернешься ли? Подумай, готов ли ты так рискнуть и поставить на кон все, что имеешь. А то ведь вместо возвращения можно наоборот все просрать.

Макар взглянул на него заинтересованно:

— А что у меня сейчас есть?

— Как что? — удивился Аксельрод. — Здоровье, профессия, успешная карьера, любовь зрителей…

Макар покачал головой.

— Да все это туфта, Семен Маркович. Суррогат жизни, суррогат карьеры. Я живу за кого-то другого уже много лет подряд, понимаете? Стал клоуном от безысходности, потому что не было других вариантов. Встречался с какими-то женщинами, потому что не мог быть с той, которую по-настоящему люблю. Да на хрена она вообще нужна — такая жизнь?! Прозябание. Я задолбался притворяться, что у меня все зашибись. Ну, сдохну — значит, сдохну. Но зато напоследок хоть немного поживу, дыша полной грудью. Не вполсилы.

Аксельрод снял очки и потер покрасневшую переносицу.

— Во-первых, надо сделать свежие снимки твоей спины. Я должен их посмотреть…

У Макара загорелись глаза:

— Так вы мне поможете?!

Доктор поморщился:

— Не гони коней, я пока еще и сам не знаю. Завтра прямо с утра приезжай на компьютерную томографию…

— А сегодня нельзя? — быстро переспросил Макар.

— Сегодня нельзя, — отчеканил Аксельрод, — Наш специалист только с завтрашнего дня на работу выходит. Ты и меня из дома выдернул в выходной, между прочим… Я, может, отоспаться хотел!..

Но Макар его уже почти не слушал. Он мог сейчас думать только об одном — как дожить до завтрашнего дня и не сойти с ума.

* * *

Аксельрод рассматривал снимки позвоночника Макара долго, въедливо и придирчиво. Вертел их так и сяк, приближал к глазам и снова откидывал голову назад, наклонял ее то к левому плечу, то к правому. Макар следил за ним, боясь даже дышать.

Наконец Аксельрод перевел на него серьезный взгляд. «Ну?! — подумал Макар в волнении. — Ну же!!!»

— Естественно, о том, чтобы работать на том же уровне, что и прежде, даже не мечтай, — строго сказал наконец тот.

Макар аж подпрыгнул на стуле:

— Но в принципе, в принципе — да? Скажите, да?!

Аксельрод пожевал губами, явно не одобряя самого себя.

— Забудь о том, чтобы работать в паре. Даже не принимая во внимание моральный аспект — ответственность за жизнь другого человека… тебе просто нельзя тянуть на себе еще и вес партнерши.

— Хорошо, конечно! — кивнул Макар, который жадно ловил каждое его слово.

— Ты должен максимально снизить нагрузку и заниматься на куда менее интенсивном уровне, чем… тогда.

— Я понимаю!

— Да не перебивай ты, — снова начал раздражаться Аксельрод. — Продолжай регулярно делать лечебные упражнения, которые тебе предписаны. При малейшем возникновении боли… повторяю — при малейшем! — сразу прекращай тренировку. Дальше… Самое главное, что тебе следует запомнить — не перетруждайся. Тренировки сократить по времени в два-три раза. Слышишь, что я говорю, Макар?! — Аксельрод повысил голос. — Не пе-ре-тру-жда-ться!

— Хорошо, Семен Маркович! — закивал Макар.

— Диапазон трюковых движений придется сузить. Еще побеседуй с физиотерапевтом, я велю ему набросать план для тебя, где все будет расписано по пунктам: что можно, что нельзя. И не геройствуй, я тебя прошу! Мальчишка! Укрепляй мышцы, но пусть в твоем номере будет задействована больше сила рук и ног, а не спины. Ну, тут уж я не специалист, ты и сам знаешь, как это осуществить в цирке…

— Я все продумаю, Семен Маркович! — пообещал Макар, чувствуя себя почти счастливым в этот момент. — Спасибо вам огромное!

Аксельрод снял очки и с силой провел ладонями по лицу — сверху вниз, словно мусульманин, совершающий намаз.

— За что «спасибо»… — он расстроенно покачал головой. — Преступником себя чувствую из-за того, что не остановил, не отговорил… может, ты меня потом сам проклинать будешь.

— Не буду, Семен Маркович!

— Да что ты заладил: Семен Маркович, Семен Маркович! — психанул тот. — Пошел вон отсюда… видеть тебя не могу, наглец.

Макар торопливо подхватил все свои заключения, снимки и бумажки, и направился к выходу, словно боялся, что Аксельрод вдруг передумает.

— Удачи тебе… сумасшедший, — прилетело ему в спину.

* * *

Макар не любил бывать на могиле отца.