Клоун. История одной любви

Динка же молча смотрела на него, но в ее взгляде тоже читалось явственное недоумение.

— Сонь, — проигнорировав ее вопрос, сказал Макар, — т-ты не могла бы оставить нас с Д-динкой ненадолго? Поговорить надо.

Соня насупилась, а Динка воинственно вскинула подбородок:

— О чем нам с тобой разговаривать? Я, кажется, все уже сказала. Ты по-русски не понимаешь?

— Соня, п-пожалуйста, — Макар устремил умоляющий взгляд на Динкину сестру.

Та с очень большой неохотой, но все-таки подчинилась.

— Дин, я вон там пока присяду… — кивнула она в сторону одной из скамеек чуть поодаль и многозначительно добавила:

— Ты зови, если что.

Наконец они остались наедине. Макар подошел к Динке совсем близко и снова почувствовал, как совершенно теряет себя в ее присутствии. Его вело, словно от алкоголя.

— Ну, чего тебе? — спросила она не очень-то вежливо.

— Вообще-то я пришел забрать свой д-должок, — сообщил он.

— Какой еще должок? — рассердилась она. — Ты можешь сказать прямо, а не мямлить?!

Вместо ответа он полез в карман за мобильником, нашел в галерее нужное фото и протянул телефон Динке.

Она взяла его в руки с опаской, словно мину замедленного действия, и недоверчиво уставилась в экран. Макар с удовольствием наблюдал, как меняется выражение Динкиного лица: брови ползут вверх, а глаза все больше и больше округляются. Щеки ее моментально залила меловая бледность.

— Что это? — севшим голосом выдавила она из себя. — Это же… фотошоп?

Макар покачал головой.

— Нет, не фотошоп.

Динка подняла глаза от телефона и уставилась на Макара.

— Ты… идиот? — выдохнула она наконец; голос у нее дрожал как овечий хвост.

Он пожал плечами, чрезвычайно довольный произведенным эффектом.

— Ты п-попросила — я сделал.

Она покачала головой, не отрывая взгляда от Макара, и повторила уже не вопросительно, а убежденно:

— Ты идиот!

— А ты п-проиграла, — невозмутимо парировал он. — Теперь я имею право п-потребовать с тебя исполнения любого моего желания.

— Да ты… псих ненормальный… — выдохнула она беспомощно и жалобно, прижав ладони к щекам.

А у него больше не было сил терпеть. Он сделал шаг вперед, обхватил Динку за плечи и впился в ее губы своими. Динка слабо пискнула, но и не подумала сопротивляться. Более того — она сама судорожно вцепилась в рукава его куртки, словно боясь, что сейчас упадет.

Впервые почувствовав эти желанные губы на вкус, Макар поначалу чуть не задохнулся. Ему казалось, что он сейчас просто умрет от разрыва сердца — такого с ним никогда еще не было. Пульс зашкаливал, его буквально трясло, а он все пил и пил эти сочные мягкие губы и не мог остановиться. А Динка… ему не могло показаться — она ему отвечала! Ее губы вполне осознанно и требовательно искали ответной ласки. Черт, еще немного — и он кончил бы от одного лишь поцелуя, но в этот момент Динка сделала какое-то неосторожное движение и задела его больную скулу.

Макар невольно дернулся и зашипел. Они оторвались друг от друга, тяжело дыша. Глаза у обоих были совершенно пьяные.

— И какое же у тебя будет желание? — спросила она изменившимся голосом.

— Я его т-только что исполнил.

В ответ на это Динка покачала головой.

— Нет… — прошептала она. — Это было мое желание… — и, поднявшись на цыпочки, снова прижалась своими губами к его.

15

Он не помнил, не отдавал себе отчета, сколько они вот так простояли, прижавшись друг к другу. Эти ощущения были словно вне времени и пространства. Макар пропускал сквозь пальцы пряди ее волос — так, как мечтал с самой первой встречи, вдыхал Динкин запах, чувствовал жар ее тела даже сквозь одежду, терял голову, сходил с ума… Они уже даже перестали целоваться, но так не хотелось размыкать объятия!

— Зачем ты зашел в клетку… — тихо пробормотала Динка, уткнувшись лицом ему в грудь, а он тем временем с наслаждением нюхал ее макушку, которая пахла одновременно ванилью, мятой, миндалем и карамелью — и еще чем-то совершенно головокружительным, сладким, пьянящим…

Макар пожал плечами.

— Т-ты же сама сказала.

Динка чуть отстранилась и пытливо уставилась ему в глаза:

— А если бы я тебе сказала пойти и прыгнуть с крыши — ты бы пошел?!

— Ну да, — просто ответил он.

Она недоверчиво покачала головой:

— Да ведь это же… бред какой-то. В этом нет никакого смысла. Макар! Ты меня разыгрываешь сейчас?

Ответить он не успел — их уединение нарушила Соня.

Приблизившись, она с неудовольствием окинула взглядом сладкую парочку и холодно сказала Динке:

— Папа звонил. Надо идти домой.

Динкины глаза как-то вмиг погасли, лицо сделалось отрешенным, почти чужим, и она осторожно попыталась высвободиться из объятий Макара.

— Мне пора, — медленно, с явным сожалением выговорила она.

— А может, п-погуляем еще немного? — он никак не хотел ее отпускать.

— Не могу, — она отвела взгляд. — Папа не разрешает. Он и так сердится на меня за вчерашнее… ну, за то, что прогуляла уроки. Сказал, что я теперь вообще не буду выходить из дома.

— Да что за д-домострой! — поразился Макар. — Тебе же не семь лет, а семнадцать!

— Видимо, именно поэтому, — невесело усмехнулась она.

— Как он вообще узнал, что ты п-прогуляла? — Макар расстроенно сложил руки на груди.