Клоун Шалимар

После этого она и вправду подумала о том, что ей самой грозит опасность, о чем твердили полицейские, и, возможно, ей действительно стоит переселиться, несмотря на упрямое желание остаться, назло соседям. Полицейские настаивали на том, чтобы она уехала хотя бы на несколько недель — «к друзьям или родственникам»; говорили, что в такое трудное для нее время ей необходима поддержка. Ее известили, что она является единственной наследницей, что абсолютно все теперь переходит к ней — начиная с особняка на Малхолланд-драйв, нашпигованного снизу доверху новейшими системами безопасности, обслуживала которые лучшая охранная фирма города. Все коды уже заменены, порядок дежурств пересмотрен, новые номера личных телефонов появятся сразу после ее вселения, так что сведения о внутреннем распорядке и размещении камер слежения Шалимару больше не помогут. И все же она чувствовала себя не готовой поселиться там, не готовой жить в поднебесье, не готовой влезать в большие, не по размеру туфли отца, спать на его постели, сортировать бумаги в его кабинете, отделанном деревом; не готовой к тому, чтобы снова вдохнуть запах отцовского одеколона и приобщиться к секретам в его запертом сейфе. Она осталась где была и вдруг подумала, что если бы киллер сейчас явился, чтобы завершить свое дело, то она приняла бы это абсолютно спокойно: пусть себе приходит, — быть может, она даже сама откроет ему дверь.

«Мир не исчезает, он безжалостно продолжает существовать, — доносился до нее вдовий хор из коридоров. — В момент несчастья ты недоумеваешь, как это возможно. Когда умирает твой муж, тебе кажется, что планета прекратит свое вращение и тебя унесет в пустоту, ты ждешь, что все вокруг смолкнет из уважения к твоей потере, но движение транспорта не прекращается, ему все равно, чего жаждет твое сердце, и новая реклама продолжает появляться — жизнь идет своим чередом. Вот еще одна женщина ростом с дом с бутылкой золотистого пива: а в миле от нее — новое заведение, где девицы пляшут на стойке бара под похотливый вой еще совсем зеленых мальчишек. Похоть не умирает, детка, она продолжает жить, и власть продолжает жить: сделки заключаются и скрепляются рукопожатием, а потом начинается выкручивание рук, и по-прежнему есть победившие и проигравшие; и собак продолжают выгуливать, детка, выгуливать мимо места преступления, каждое утро, — собакам ведь все равно; и каждую пятницу по телику показывают новый «ужастик», и в реальной жизни ужасы тоже происходят, как всегда, их можно видеть по телику ежедневно. Вот, давеча показали: необъяснимое жертвоприношение коз, совершенное среди ночи в «Голливудской чаше», — утром обнаружено около сорока окровавленных каркасов животных и море начавшей подсыхать крови. Безумие продолжается, и черная магия не умирает, и тьме нет конца. Всюду распродажи, одежду продолжают покупать безостановочно: граждане по-прежнему испытывают нужду в пище и удовлетворение от насыщения ею. Ах, какая вкусная эта новая пицца — надо срочно купить! И услужливые руки вам по-прежнему припаркуют машину, и звезды отправляются оттянуться на полную катушку. У женщины умер отец — ей одной его и оплакивать. Для мира его смерть уже успела стать вчерашней новостью.