Клоун

— Согласно данным моей таблицы, прибор Уилера работал вчера с предельной точностью, — перебил я ее. — А стрелка наслаждения показывала все сто процентов. Меня просто удивляет, как ты не начинаешь стонать при одном только прикосновении к мужчине. Джордж — настоящий счастливец! Правда, после медового месяца от него, возможно, мало что останется, но, как говорится, за счастье надо платить…

— Убирайся вон!

Бокал, пронесшийся над моей головой, ударился о дверь и разлетелся на сотни осколков. Я поспешно ретировался. Дома я включил приемник и попытался успокоиться с помощью прекрасного и все понимающего голоса Лизы Минелли. Потом выпил еще порцию виски и улегся.

Должно быть, я совсем сошел с ума, отказавшись от такого заманчивого предложения. Да и Изабель Мерман не совсем в своем уме, если собирается выйти замуж за такую скучную и бескровную счетную машину, какой является Джордж Риверс… Не сошел ли с ума и Людвиг Янос, когда пустил себе пулю в лоб, или же его действительно кто-то загнал в самый угол, и он не видел из него выхода… С этими мыслями я заснул.

Телефонный звонок разбудил меня около восьми. Звонил шериф Лейверс. Я понял это сразу, потому что после первого звука, раздавшегося в трубке, у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Он кричал, рычал, грохотал и ревел, как зверь, пока не задохнулся от собственного крика. Я не стал ждать, пока он закончит свой концерт, и повесил трубку. Тут я неожиданно вспомнил одно имя, которое упомянула Нина Янос во время нашей первой встречи, Джил Хиланд, адвокат. Я решил нанести ему визит. Терять мне, кроме своей должности, было нечего, а ее, если бы я решился поехать сейчас в контору шерифа и предстать пред его очи, я мог бы потерять в течение нескольких секунд.

Войдя в контору адвоката, я сразу заметил, что здесь делается все, чтобы создать для клиентов самую благоприятную атмосферу. Мебель была прочной, но не роскошной. Комнаты в меру освещены. Темноволосая секретарша, лет двадцати пяти, встретила меня с предупредительной улыбкой и в то же время вопросительно, словно хотела запечатлеть в своем мозгу мою фигуру на всю жизнь. Она доложила Хиланду о моем визите, и я должен был несколько минут подождать, прежде чем он меня принял.

Хиланду было лет сорок. Голова его успела облысеть, но сам он был пышный и цветущий. Его светло-серые глаза как-то странно помаргивали. Создавалось впечатление, что он вот-вот заснет.

— Я уже слышал о том, что случилось вчера, — сказал он после обычного обмена любезностями. — И все еще не могу этому поверить. Сначала убийство Элтона Чейза, теперь самоубийство Людвига Яноса…

— Я хорошо понимаю ваше состояние, мистер Хиланд, — вежливо сказал я. — Завещание Яноса находится у вас?

Он кивнул.

— Да, оно здесь, в письменном столе. Я ведь сразу понял, что ко мне придет кто-нибудь из полиции. Вы хотели бы с ним ознакомиться?

— Может быть, вы мне расскажете в общих чертах, что там содержится?

— В связи со сложившейся ситуаций, это совсем не так просто сделать, — ответил он. — Между Чейзом и Яносом существовало определенное соглашение. Оба они являлись пайщиками фирмы. Людвигу принадлежали шестьдесят процентов всего дела, а вместе с этим, следовательно, и право решающего голоса. Так обычно и бывает в аналогичных случаях. Было между ними заключено и соглашение на тот случай, если один из пайщиков внезапно умрет. Оставшийся в живых пайщик автоматически получает право выкупить оставшуюся часть согласно уже заранее оговоренным условиям. Но теперь, когда оба мертвы, я не совсем представляю себе, как будет решен вопрос. Теоретически, как я полагаю, наследникам Чейза должна быть выплачена соответствующая сумма, специально оговоренная в соглашении, а все дело должно перейти к наследникам Яноса. Вы следите за ходом моих рассуждений?

— Да, конечно, — ответил я. — Но давайте начнем с другого. Кто наследует Чейзу?

— Судя по всему, близких родственников у него нет, — ответил мне Хиланд. — Наследником будет двоюродной брат, который живет в Нью-Йорке.

— А как обстоит дело с Яносом?

— Тут единственной наследницей является жена.

— К ней перейдет все состояние?

— До последнего цента. — Казалось, что Хиланд не совсем рад такой перспективе. — Весь капитал фирмы, дом, земельный участок, ценные бумаги. Все вместе это составляет весьма солидное состояние.

— Нельзя ли поточнее?

— С точностью до цента я, конечно, сказать не могу, но думаю, что около пятисот тысяч.

— Без всяких вычетов?

— За исключением доли Чейза, которая будет составлять приблизительно тысяч пятьдесят.

— Значит, Нина Янос станет наследницей состояния в четыреста пятьдесят тысяч?

— Да, — ответил он сухо.

— А как вы думаете, Людвиг Янос мог бы совершить убийство? — спросил я, меняя тему разговора.

Ему понадобилось какое-то время, чтобы осознать смысл моего вопроса, затем он медленно кивнул головой и сказал: