Клоуны и Шекспир

Не обошлось, правда, и без происшествий. Не хотели заспанные стражники открывать городские ворота. Мол: – «Бродячих циркачей не заказывали. Наш герцог очень строг и шутов не жалует. Проезжайте мимо, голь подзаборная…».

Пришлось Тилю слезть с повозки и продемонстрировать – через железную решётку в правой створке ворот – конверт с ярко-оранжевой печатью Молчаливого.

Эффект не заставил себя долго ждать. Мерзко и долго заскрипел ключ в ржавом замке, ещё через минуту створки ворот плавно разошлись в разные стороны.

Два солдата, на широких поясах которых висели короткие мечи в деревянных ножнах, остались стоять на месте. А третий, прислонив алебарду к каменной стене, резво засеменил в сторону чёрного замка.

– Стоять! – не терпящим возражений голосом велел Даниленко. – Вернуться! Молодец…. К герцогу направился?

– Так точно. Доложиться.

– Про конверт с печатью принца?

– Ага, – покорно выдохнул стражник.

– Ага – хрен старого быка, – передразнил Тиль. – Передашь дону Фернандо следующее. В Альба-де-Тормес прибыла знаменитая театральная труппа «Глобус и клоуны». Завтра, сразу после первого «вечернего» колокольного звона, мы дадим на городской площади спектакль под названьем – «Каменный гость». За этим знаковым представлением уже наблюдали (и одобрили его), все знатные представители фламандской аристократии. Например, принц Оранский Вильгельм, а также Эгмонт Ламораль и Горн Филипп де Монморанси…. Повтори!

– Принц, Эгмонт и Монморанси.

– Молодец. Продолжаю…. Возможно, что по прибытию в Мадрид данный спектакль будет сыгран и перед венценосными очами короля Филиппа. Мы почтём за честь, если высокородный герцог Альба – завтра вечером – почтит своим вниманием нашу театральную площадку…. Повтори!

– У короля Филиппа – венценосные очи. Он обожает смотреть спектакли. А вы будете польщены, если наш герцог заявится к вам в гости…

– Ладно, и так сойдёт. Свободен…. Но, Буцефал! Трогай!

– Собор, церковь, собор, – комментировал Лёнька. – Снова церквушка…. Интересно, зачем в крохотном городке наличествует столько зданий, предназначенных для служителей культа? Кстати, командир хренов, а почему мы даём спектакль завтра вечером, а не сегодня?

– Разведку надо провести. Составить окончательную диспозицию…. Вижу в правом проулке вывеску постоялого двора. Сворачиваем…

После того, как была завершена процедура заселения (в просторный зал, предназначенный для всей честной компании), Даниленко отдал очередной судьбоносный приказ:

– Репетировать, репетировать и ещё раз – репетировать! Чтобы текст завтра от зубов отскакивал! Территорию же постоялого двора попрошу не покидать. Без отдельного приказа, понятное дело.

– Почему это – не покидать? – возмутилась свободолюбивая Герда. – С каких таких каталонских коврижек?

– Потому. Задницей чувствую, что в этом городке не безопасно. Аура тёмная висит над узкими улицами…

– Аура, говоришь? Сам-то куда собрался? Получается, что тебе, Уленшпигель, можно? А нам, выходит, нельзя?

– Выходит, что так. Отставить споры! Погуляю немного, наведу справки, воздух понюхаю и вернусь. Не скучайте…

Тиль, поправив ножны с кинжалом, висящие на левом боку, ушёл.

Прошёл час, второй, третий. Репетиция шла откровенно вяло, что называется, без огонька.

– Мне всё это надоело, – заявила Гертруда. – Пройдусь по близлежащим улочкам.

– Как это – пройдусь? – возмутился Макаров. – Ведь, чётко было сказано, мол, опасно…

– Не будь, Гудзак, занудой. Тебе, пузан, это совершенно не идёт. Я Людвига и Томаса прихвачу с собой. Они ребятки шустрые и тёртые, заступятся – ежели что. А ещё я умею оглушительно визжать. Типа – на всю округу. Как визг услышишь, так и беги, прихватив тяжёлую дубину, на помощь…. Всё, разговор окончен. Покедова.

Минут через двадцать-тридцать троица вернулась назад.

– Чёрт знает что! – закипая от праведного гнева, оповестила раскрасневшаяся Герда. – Все мужики – бабники! Включая хвалёного Уленшпигеля. Мол: – «Погуляю немного, наведу справки, воздух понюхаю и приду…». Врун наглый и дешёвый! Стоит возле местной таверны и активно чешет языком с тремя смазливыми девицами. А одну из них даже за талию нежно приобнимает ладошкой, которая медленно сползает всё ниже и ниже. Так увлёкся разговором и всем прочим, что нас даже не заметил. Балабол лицемерный и похотливый…

Даниленко появился только во время ужина.

Вошёл, снял с головы знаменитую фетровую шляпу с ободранным фазаньим пером, пристроил её на один из спальных сундуков, после чего пожелал всем приятного аппетита. А получив в ответ лишь угрюмое молчание, забеспокоился:

– Что случилось, дорогие соратники и соратницы? Какая навозная муха вас укусила? Неужели, зелёная?

Гертруда, поднявшись из-за стола, чётко и немногословно изложила суть возникших претензий. Закончила же она своё пламенное выступление следующими словами:

– А ещё, морда длинноносая, заверял, что является приличным и положительным человеком. Мол: – «Имею трепетную норвежскую невесту, поэтому на других женщин никогда не заглядываюсь…». Гудзак! Врал данный ухарь белобрысый про любимую невесту?