Клуб 12 стульев

— Я искал вас. Хотел отдать вам циркуляр. Наверное, мы разминулись.

Он переполнен спортивной злостью, но начинает понимать, что победа на сей раз от него ускользнула. Неудовлетворенный исходом встречи, начальник поворачивается и покидает поле боя. И вот тут-то я наконец пускаю в ход свой коронный удар правой, удар, который я тренировал долгие месяцы и который ставит точку в нашем бескомпромиссном, остром поединке. Дождавшись, пока за соперником закроется дверь, я изо всех сил грохаю кулаком по столу и тихо, но с выражением говорю:

— Вот старый зануда! Чтоб тебе провалиться!!

После этого я сажусь на свое место, достаю недоеденный бутерброд и спокойно продолжаю ощущать себя личностью.

Дмитрий Иванов Владимир Трифонов Еще не вечер

Фалалеев провожал жену утренним поездом и потому явился на службу с опозданием.

— Ну что, Фалалеев, — спросили приятели, — проводил жену-то?

— Проводил, — сказал Фалалеев.

— А как надолго? — спросили приятели. — На сколько ден?

— Да на трое суток, — сказал Фалалеев. — Трое суток у нее командировка.

— Трое суток — это срок, — сказали приятели. — За трое суток это, боже ж мой, чего можно накуролесить, каких дров наломать.

Сам не зная отчего, Фалалеев потаенно улыбнулся в ответ, будто его поощрили, будто и точно получились у него трехдневные каникулы. Так он и просидел до конца дня, сберегая в области солнечного сплетения чувство неясной радости и предвкушение чего-то особенного.

Можно было многое. Можно было, к примеру, сесть, будто ненароком, в один автобус с голенастой секретаршей Верочкой и завести с ней шутливый разговор о том о сем. А потом, вроде шутя, пригласить ее к себе на чашку чая. И скорее всего — так чувствовалось по многим незначащим деталям — Верочка не стала бы брыкаться, а заскочила бы к нему на минуту-другую поглядеть телевизор. Правда, в фалалеевском телевизоре ничего такого особенного не показывали, то же, что и у всех. Но телевизор. ясное дело, был только поводом. Тем более что в серванте стояла бутылочка легкого десертного вина, без труда восполнимая к приезду жены, так как в соседнем магазине подобное вино не пользовалось успехом ввиду своей десертности.

Однако дальнейшего развития этой мысли Фалалеев не допустил, разумно предоставляя остальное случаю.

Автобус с Верочкой ушел, не дождавшись от Фалалеева решительных действий. А дома было пусто, чисто и не находилось самому себе никакого применения. Фалалеев бесцельно помотался по квартире, потом вышел на угол скверика и, оттоптавшись минут пять в очереди, без большой убежденности выхлебал кружку пива. Оттого он почувствовал себя еще более одиноким и неустроенным, метнул несъеденной сушкой в воробья, не попал и, вернувшись домой, лег на софу, как был, в пальто. Желая отвлечься, он стал складывать ладошку перед зажженной лампой, чтобы тень на стене походила на всяких зверей и птиц.

«Детей, что ли, завести. — раздраженно подумал он, — или аквариум с гуппиями. Все же в квартире что-нибудь гуркало бы».

И выпитое пиво его толком не брало, и безвозвратно утекало каникулярное время.

Фалалеев поставил себе на грудь телефон и стал перелистывать записную книжку. Каких-то старых телефонов в ней хватало. Но иных абонентов он позабыл, другие могли оказаться записанными по служебной надобности, третьи, должно быть, не помнили его. Правда, в пару-тройку мест можно было попробовать, но Фалалеев струсил, боясь нарваться на родителей или мужей. Полежав без действия, Фалалеев придумал себе теорию, что, пожалуй, неприглядно самому искать приключений, и если уж что случится, то пусть случится само собой, без его видимой активности. Скажем, возьмут сейчас и позвонят ему. и вроде как деваться было некуда.

Фалалеев вперился в телефон и лежал так минут сорок, предаваясь тоскливым мыслям и тщетности индукции и дедукции. Телефон молчал.

«Вот ведь, ни одна сволочь не позвонит, — думал Фалалеев, — не спросит: как. мол, ты там, Фалалеев? Может, не знаешь, куда себя деть? Интересно, мол, посмотреть, какой ты теперь стал, как поживаешь, и вообще… Может, повидаемся? Может, и сегодня? Да нет, время еще детское… Хочешь, я к тебе заеду, или ты ко мне приезжай… До какого метро мне ехать?.. А подъезд который?..»

Фалалеев подозрительно взглянул на телефон. Может, отключили или трубка плохо лежит?

— Седьмая! — тут же откликнулось «09».

— Мне квартирный телефон не подскажете? На фамилию Фалалеев. — сказал Фалалеев и назвал свой адрес.

«Вот и в справочном можно мой телефон узнать, — подосадовал Фалалеев, когда ему подсказали его номер. — Можно все узнать, если только захотеть!»

Часам к двум его сморил сон. Он отставил телефон, кое-как разостлал на софе свои спальные принадлежности и погасил свет.

Звонок раздался в половине третьего. Фалалеев заметался и, путаясь в пододеяльнике, упал локтями на пол и, ухватив трубку, тут же нечаянно уронил ее на рычаг. На его последующее хриплое «я слушаю» городская телефонная сеть ответила равнодушным отбоем.