Клуб 27 (ЛП)

— Она никогда не возвращалась. Мы никогда о ней ничего не слышали до того времени, когда я вынужден был отвезти своего отца в дом престарелых. Она вернулась в город, с мужем и двумя детьми, желая, чтобы я принимал участие в её жизни.

Всё это время сдерживаю в себе вздох, но обхватываю его лицо своими руками.

— Это, должно быть, было очень тяжело.

Нейт прикрывает глаза и прислоняется своим лбом к моему.

— Она бросила нас, как ненужных собак. Мать не нуждалась в нас. Она разбила сердце моему отцу, разрушила его жизнь. Я не могу принять ее обратно, какие бы отстойные оправдания она не давала. Я просто не могу.

Находящийся во мне преподаватель психологии хочет копнуть глубже и помочь ему поработать над возможным примирением, но женщина во мне, которая заботится о нем и видит, к чему это привело, желает, чтобы она держалась подальше от него, насколько это возможно. Я нежно целую его.

— Я понимаю тебя.

Он притягивает меня к себе и сжимает в объятиях. Просто обнимает меня на мосту, который охватывает два совершенно разных мира, и я чувствую, что у нас тоже есть свой мост, и это мой брат.

— Давай. Мне не стоило здесь останавливаться. Поехали домой.

Мы садимся в машину, и остаток пути едем домой в тишине. Когда входим внутрь, Нейт оборачивается ко мне.

— Не против, если мы просто сделаем поесть и сядем посмотреть телевизор? Мне не хочется сейчас о чем-либо думать.

— На самом деле, это звучит великолепно. Я переоденусь и буду внизу.

Когда добираюсь до своей комнаты, я закрываю дверь и падаю на кровать. Я хочу расспросить его обо всем. Хочу помочь ему. Хочу копнуть глубже, чтобы обнажить его боль.

Но я не должна.

Я не могу.

Мне нужно вернуться к единственной мысли, о которой я должна думать прямо сейчас — к летней интрижке. Я не могу участвовать во всем этом. Он втягивает меня, и чем больше я ему позволяю, тем труднее мне будет выйти из этого. Я не могу изменить Нейта, так же, как он не может изменить меня. Но проблема в том, что сейчас я понимаю его. Он больше не тот парень, с которым я хочу заниматься сексом, а парень, который защищает себя единственным проверенным способом.

Я это понимаю.

И делаю то же самое.

Мольберт, альбомы для рисования и краски, которые я принесла сегодня утром из лодочного сарая Зака, покоятся в углу — это моя версия вафельницы Нейта.

Я смотрю на эти вещи, и внутренний голос шепчет мне на ухо «Помни о своей судьбе».

Будто я могу забыть.

Я переодеваюсь в шорты для бега и футболку, которую купила на прошлых выходных, но ни разу еще не надевала. Как оказалось, Нейт также не хотел вылезать из кровати утром, несмотря на то, что не сон являлся этому главной причиной, а только секс.

Правильно, Зои, думай о сексе.

Я продолжаю повторять это себе.

Не копай слишком глубоко, иначе откроется еще одна истина.

Мой путь вниз по лестнице освещает свет, исходящий из кухни. Нейт сидит в гостиной в темноте на диване, с лимонадом и двумя тарелками еды, положив ноги на журнальный столик.

Я пытаюсь смахнуть их со стола.

— Повтор «Во все тяжкие», обожаю этот сериал.

— Бывший учитель прибегает к криминальной жизни и привлекает своего бывшего студента, и ты обожаешь этот фильм — просто классика.

Я пожимаю плечами и решаю перешагнуть через его вытянутые ноги.

— Не суди.

Он хватает меня за руку, притягивая к себе, и неожиданно целует меня.

— Я бы и не подумал.

Опираясь на его грудь, я приподнимаюсь и гляжу на него. Как только я смотрю в его глаза, то быстро теряю самообладание, но тут же заставляю себя сосредоточиться.

— Я смотрела несколько первых сезонов, но не до конца.

— Звучит словно ночной телемарафон.

— Мы постоянно это проделывали с Заком.

— Забавно, раньше мы занимались тем же.

— Что изменилось?

Он пожимает плечами.

— Знаешь, даже понятия не имею. Мы просто оба были чем-то заняты и даже при том, что он жил рядом со мной, я практически не видел его на протяжении последнего года. Я никогда не задумывался об этом, пока не появилась ты.

— Полагаю, всем когда-то свойственно проявлять эгоизм.

— Может быть. — Он запускает пальцы в мои волосы и, уделяя им внимание, накручивает их себе на палец. — Никогда не встречал ни у кого таких волос, как у тебя.

Я отрываюсь от него, чтобы дотянуться до тарелки и передать ему ее.

— Когда я училась в школе, все звали меня Ширли Темпл.

— Ширли Темпл, понятно.

Мы жуем и смотрим телевизор. Я поворачиваюсь к нему.

— Терпеть не могла этого. Ненавидела свое прозвище и свои волосы.

Он смеется и насаживает на вилку энчиладас.

— Ты умеешь петь и танцевать, как она? Потому что, я был бы не против взглянуть на это.

Я прожевываю кусок своей еды и глотаю. Затем ставлю тарелку на столик, и поворачиваю голову к нему, чтобы надуть губы и хлопнуть в ладоши под подбородком.

— «Вы должны улыбаться и быть счастливым».

Он ставит свою тарелку рядом с моей и одним быстрым движением сокращает расстояние между нами.

— Сделай это снова.

Надувая свои губы и хлопая в ладоши под подбородком, я пою:

— «Вы должны улыбаться и быть счастливым».