Клуб алкогольных напитков

Самогон грустно улыбнулся и начал рассматривать свою изношенную обувь. Он был конспиратором в какой-то мере, в частности того, что касалось одежды. Столетиями носил портянки с лаптями и его это устраивало. Пока все же время и жизнь не заставили его одеть кожаную обувь, что в первое время давалось ему тяжело, ведь она была куда тяжелее и неудобнее соломенной лапти. И стоя сейчас в «кирзовых» сапогах (он специально взял такие, что напоминали ему о былых счастливых днях) Самогона, по-видимому, посетила мысль, что и это его качество могло сподвигнуть сына к кардинальным изменениям. Да и вообще Суррогат был из другого теста изначально. Ему нравилось все новое, как бурлила, видоизменялась жизнь вокруг, весь кипиш народа на празднествах, что они посещали вместе. Он был очарователен еще тогда, к нему все тянулись. Ведь и он был новым для всех, как и они для него. Самогон предостерегал сына, говорил: не стоит делать того и иного, но Суррогат лишь мило улыбался и все равно творил хаос.

— Молчишь? — спросил его собеседник, хотя понимал, что старику просто нечего ответить на его информацию. Возможно, другой батя и отреагировал бы бурно: «Да я ему голову оторву!» или «Ну попадись мне мальчишка! Я тебе такое устрою!», но только не Самогон. Психологи сказали бы, что он типичный флегматик, но, кажется, дело немного в другом. Самогон то ли изначально знал, каким станет его сын, то ли уже устал слушать о зле, что он несет в мир.

Так тянулись долгие минуты, пока джентльмен не ушел, лишь кивнув на прощание. Ему казалось, что Самогону надо побыть одному прежде, чем принять хоть какие-то меры. Не всегда всем дается принимать решения сразу, особенно, если это касается твоей родной крови.

Через какое-то время седовласый старик в ушанке с трясущимися от холода руками набрал номер телефона и сказал:

— Мне нужна твоя помощь.

И замолчал вновь. На том конце провода так вообще ничего не ответили и просто положили трубку. Можно было бы сказать, что там его поняли без лишних слов, лишь обратив внимание на грустный голос, но скорее дело было в другом: тот человек не привык получать звонок от этого абонента, и раз такой случай предвиделся, дело и впрямь было дрянь.

За час до встречи в баре

— Спасибо, что приехал, — дружески поприветствовал Самогон своего старого друга.

Снимая верхнюю охотничью одежду кочевников и оставшись в дэгэл18, Кумыс мило улыбнулся старику.

— У меня был выбор? — усмехнулся он.

— Прости, сынок, — по-отечески извинился Самогон, наливая себе выпить. Разговор предстоял тяжелый, поэтому без тяжелой артиллерии было бы сложно говорить о чем-либо. Он предложил и Кумысу, но тот показал на свою фляжку в нагрудном кармане.

— Предпочитаю все свое носить с собой, — и пригубив напиток, спросил: — Что привело нас сюда? — растирая ладони после холода.

Старик помалкивал, лишь тихо попивая горячительное, а потом, когда понял, что и тишина затягивается и действие алкоголя развязало слегка язык, ответил:

— Суррогат, — голосом надломленным и лишенным сил.

— Тот самый что портит всегда все веселье? — парень понимал, что сейчас не до шуток, но не мог с собой ничего поделать.

— Ты опытный следопыт, Кумыс, и мне нужна твоя помощь, — старик все это время говорил, не поднимая глаз.

Кумысу не нравился ход разговора, если честно. Он наперед предположил, что дело будет нечистым, а предпочитал он именно прямой контакт: бой один на один. Сказывалось детство и воспитание. Отец учил его боевым приемам, учил не бояться смотреть в глаза противнику и всегда идти до конца, в том числе принимать любой исход битвы. А тут, чувствовал парень, замешано что-то более личное и, следовательно, происки разума, а не грубой силы.

— И чем мне тебе помочь?

— Мне нужно, чтобы ты незаметно выкрал одну очень нужную ему… вещь, — он слегка запнулся пред последним словом, не зная, как сформировать свою просьбу.

— Интересно, и что же это? — присев на барный стул поинтересовался парень.

— То, что ему дико необходимо, что является его смыслом жизни.

Любопытно, конечно, ничего не скажешь. Одно то, что старик знает тайну своего «врага». Какой, интересно, ценой он ее раздобыл?

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — ответил все же ему Кумыс.

— Нет, — допив напиток, прошептал бородач, — я слабо верю в свой план, но понимаю, что мне нужно хоть как-то ему противостоять.

— Самогон, не обижайся, но даже если ты помешаешь ему сейчас, разве он изменится?

— Я сделаю все, чтобы его остановить, но не убивать же мне его, ей богу!

— Было бы полезнее, — буркнул сибиряк, посмотрев в окно, где постепенно темнело, и город зажигал свои «гирлянды», превращаясь в сюрреалистичный неоновый мир со своими правилами и порядками.

— Он — мой сын, Кумыс! И я не Тарас Бульба, черт тебя дери! — разгневался под алкоголем старик.

Тот факт, что старик выдал собственную тайну своей родословной уже говорило о многом. Как минимум о том, что он прилично набрался, да и о том, что, видимо, он доверял Кумысу больше, чем этого хотел.

Последний, долго не думая, развернулся к нему и положил руку на плечо.